– Ты здесь блокнотной странички не видел? Вот такой? – показал я листок, найденный в Артефактуре.
«Не видел, – вздохнул Археоцетрикс. – Хотя ношу ее в себе уже восьмой десяток. К сожалению, моя физиология не позволяет мне посмотреть на нижнюю часть своего панциря. Так или иначе, я должен отдать эту страничку человеку, потерявшему память. Сочувствую. Это еще хуже, чем быть таким уродом, как я».
– Ты меня там не раздавишь? – с сомнением произнес я, увидев, как панцирь приподнимается над травой на мощных столбообразных ногах.
«А смысл?» – последовал ответ, который вовсе меня не обнадежил. Но тем не менее я решительно полез под нижнюю пластину панциря, словно механик под тот же грузовой тягач. То, что меня интересовало, нашлось довольно быстро: одна из пластин, расположенных в центре панциря, была окрашена в желтый цвет. А на ней был изображен смайлик.
Оказалось, что Археоцетрикс являлся не только ходячим тараном, но и сверхпрочным, абсолютно защищенным от магии ходячим сейфом – причем о последнем факте, похоже, он даже не подозревал. И кто теперь будет говорить про свое предназначение? Творцу оно всегда виднее, а творению – так и не всегда знать обязательно.
Пластина отодвигалась простым нажатием. Внутри обнаружился обитый потертым бархатом футляр – вероятно, от той самой флейты. Но вместо инструмента в футляре лежала искомая записка с номером 22.
«Пройди через трое Звездных врат, трижды преклонив голову перед святынями, и тогда найдешь свое предназначение», – значилось в записке. Тут даже комментариев не было. Где мне искать эти врата и святыни?
«Понятия не имею, – буркнул Археоцетрикс, когда я задал ему этот вопрос. – Святыни – это предмет веры, и это не ко мне. Я – философ. А философия отрицает наличие сверхъестественного».
Между прочим, предыдущая записка, найденная мною в Артефактуре, имела порядковый номер 25. Куда же подевались два последующих блокнотных листа с номерами 24 и 23? Может быть, более подробно про врата и святыни сказано именно в них? Где я пропустил эти записки и как это скажется на моих дальнейших приключениях?
Однако мысли о потерянных листах тут же вылетели у меня из головы, когда я обнаружил в футляре миниатюрный золотой ключ. Дверь, которую он открывал, должна была быть игрушечной – допустим, это вход в кукольный театр. А что? Черепаха и золотой ключик навевают вполне определенные мысли!
– Ладно, пойду искать врата и святыни, – вздохнул я. Но напоследок все же не удержался, спросив: – Слушай, большая черепаха, тебя, случайно, за твои триста с хвостиком лет Тортиллой никто не называл?
