И пошла к печке за бульоном.
Я на этот вопрос отвечать не стал. Она тоже молчала. И что-то появилось на лице. След какого-то ужаса, который она старается не показать. Она стала смотреть мимо, опускала глаза, а я видел в них что-то странное. В ней завелась мучительная мысль, а мысль родила тоску. Во всём лице я видел какую-то догадку. И досаду. Будто жалела о чём-то сказанном.
Она увидела, что наблюдаю, и заговорила, чтобы отвлечь:
— Там, на снимке, у самолёта — твой дед?
— Дед. Погиб в сорок четвёртом.
— А казак — твой прадед?
— Да. Из терских мы.
— Из Чечни?
— Ну да. Станица Грозная. Теперь — столица Ичкерии. Она посмотрела в упор. Зрачки — во весь глаз.
— А почему уехали в Сибирь?
— Не знаю. Прадед, говорят, свободу любил.
— А ты где служил? Почему нашивки спорол с бушлата?
— А почему ты решила, что я служил? И почему думаешь, что это моя куртка?
— А ты, что же, не служил, такой здоровенный?
— Так я внутри-то не здоровенный…
Она поняла, что дальше спрашивать не стоит. Стала кормить и рассказывать очередную сказку.
— Вот ты из терских казаков. А они должны быть такими же храбрыми, как чеченцы. Ведь тоже едят чуреки из кукурузной муки.
— Ну и что?
— Ва, как «ну и что»? Положи в огонь зерно пшеницы и зерно кукурузы. Пшеничное зашипит, а кукурузное взорвётся — баххх!
Так забавно изобразила горца, что я спросил:
— Ты сама, часом, не оттуда? Чеченка ли, чо ли?
Она засмеялась сибирскому говору и ответила:
— Я украинка. Могу паспорт показать. Мария Ди-мовна Карасик.
— Дмитриевна?
— Отца Димой звали. Дед его так назвал в память о фронтовом друге. Именно вот чтобы Дима. И отчество получается — Димовна.
Мне казалось, что она немного привирает. Впрочем, это больше походило не на ложь, а на шутку. Я сказал:
— Покажи паспорт.
Она показала. Точно, Димовна. Выдан в Краснодаре. Там же прописана и выписана. Украинка. Не замужем. Я листал паспорт, а она улыбалась понимающе.
— Ну, всё обо мне узнал, что хотел?
И положила руку мне на грудь.
* * *
Я его почти не обманула. Дима — настоящее чеченское имя. Но и дедова фронтового друга, русского, тоже так звали. И прописка краснодарская — самая настоящая. Только оформлена не по закону. В любой паспортно-визовой службе работают обыкновенные люди, нужно только знать, сколько заплатить. Я, впрочем, не знаю. Этот паспорт на имя украинки Марии Карасик покупала не я.
В Чечне уже вовсю шли бои, а я училась на пятом курсе лечфака. Приехал средний брат, сообщил, что наш отец Дима и старший брат Руслан погибли в горах. Вручил мне этот новый паспорт и увёз меня домой. Сказал, что надо помочь отомстить за отца и брата, а доучиться можно потом, при моих-то способностях. Возражать бесполезно — закон гор. Тем более, что помощь — по специальности. Надо было обеспечить медицинское обслуживание прорыва в Грузию. Самой туда ехать не обязательно. Проводить до границы — и назад.
