При осмотре дома выяснилось, что все инструменты на местах и наточены, ничего не разбросано и не сломано. Значит, эти руки покрыты не хулиганскими, а трудовыми шрамами. Смущают только шрамы на теле. Ах, какое тело.
Поношенный солдатский бушлат от медвежьей и человеческой крови вполне отмыть не удалось. Значит, служил хозяин. И не так уж недавно. И в запас уволен зимой. А вот в каком войске служил — не понять. Спороты нашивки с рукавов.
В этот раз бой не снился. Я понял, что она что-то подсыпала в чай: вкус был немного не тот. Всё, стало быть, останется по-прежнему: боль, химия, забытьё. В самой близкой перспективе — медикаментозная наркомания. Так мне сказал тот хирург, который без наркоза спасал меня в палатке после боя. Вертолёты ещё утюжили ущелье, меня вывезти было не на чем. Он сказал: «Если у тебя воли хватит, наркомания будет умеренная. Но на всю жизнь. Такие травмы полностью не срастаются».
Мария сидела у окна, но смотрела не на улицу, а на меня. Наверно, взглядом и разбудила. Взгляд у неё. Ну, скажем, сильный.
— Проснулся, охотник! Вот и хорошо. Есть пора.
— Не хочу, спасибо. Опять что-нибудь подмешаешь.
— Это от тебя зависит.
— Я же сказал: зря спасаешь. Я наркоманом жить не буду.
— Так и я с наркоманом жить не собираюсь.
И смотрела каким-то родственным взглядом. Как на брата.
Я сообщил, как сестре:
— С моими болячками наркомания неизбежна. Так сказал врач.
— Я тоже врач. Но я скажу другое. С сильной волей можно обойтись без наркотиков. А у тебя воля сильная. Я вижу.
— По чём же это видно?
— А хотя бы по тому, что руки на себя не наложил. Мог ведь этими же лекарствами. Но ты к медведю пошёл!
— Если так, то конечно. Для самоубийства нужна сильная воля. Но чтобы от него отказаться, нужна ещё сильнее. А у меня её.
— У тебя она есть! — Сказала важно и веско, как наш майор.
— Все врачи любят так говорить. О чужой воле можно что угодно. Один тот хирург сказал правду.
Я тут же пожалел, что его вспомнил. Она вцепилась.
— Какой-нибудь армейский костолом? — Рванула с меня одеяло. — Ты как эти раны получил?
Видно было, что давно разглядела, ждала случая спросить.
— Трактором меня переехало. Рысь покусала в детстве. Теперь вот мишка.
— Только про мишку не врёшь. Не было ни трактора, ни рыси. Признавайся, что у тебя повреждено внутри?
Конечно, догадалась, что ранения пулевые. Я соврал снова:
— На охоте, случайно. Жаканом. Знаешь такую пулю?
Она покачала головой.
— Из двух стволов, случайно, в разные бока? Опять врёшь. Ведь в армии, так?
