И сделала вторую ошибку. Схватила со стола чистый лист, выхватила у Мишки авторучку и за несколько секунд набросала его портрет. Он его взял, вгляделся.
— Профессионально. Муж — тоже художник?
Я кивнула. Тут вошла медсестра с чайником. Мишка сказал казённым тоном:
— Охранять взрывматериалы вам разрешается. Без ограничений. Особенно с таким мужем.
Улыбнулся, расписался, хлопнул печатью и отпустил. Портретик стала разглядывать медсестра. Взяла в руки. Зацокала языком.
Я вышла к Ивану и увидела рядом с ним на стульях пару кавказцев в кожаных куртках. Они тут же встали и поздоровались со мной по-чеченски. Я привычно переспросила: «Шо-о?» Они ухмыльнулись и ушли в кабинет. Я увлекла Ивана прочь из этого чёртова диспансера. По дороге спросила:
— О чём с ними говорил?
— Ни о чём. Они только что подошли, спросили: «Кто последний?» Я сказал: «Вы». Тут ты и вышла. А что? Они с тобой по-чеченски поздоровались.
— Так ты и сам меня чеченочкой дразнишь.
— Откуда ты знаешь?
— Во сне проговорился. Я о тебе всё знаю!
Перевела всё в шутку, но встревожилась. Что-то было неладно и нескладно в этой двойной встрече. Сейчас они вошли к Мишке, увидели его портретик. А вдруг имеют сведения, что я рисую?.. Да нет, это уже мания преследования. С ума так можно съехать. Прочь из этого города!.. Но как они со мной поздоровались! Значит, знают моё лицо? Но и в прошлом году так здоровались, только другие. Это всё же у меня паранойя. Не надо было становиться врачом. Не надо было лезть в интеллигенты, не было бы самокопания этого. Давно бы предстала перед престолом Аллаха, который, таки ж, акбар. Не сдаст меня им Мишка. Иудей с мусульманами дружить не может. Паранойя!.. Всё в этом свихнувшемся мире — паранойя! И не мир это вовсе, а непрерывная война. Всех со всеми. Мы все — солдатики, которыми играют наши боги. У которых явная вялотекущая шизофрения с бурными кризами. Иху мать. Кстати, а кто же иха мать?
Ладно о матери. Я вспомнила, что Мишка может знать, что меня увёз из Ростова не Иван. Он видел меня с Асланом в тот последний день, когда я исчезла из института. Запросто мог связать. Так что главное — понять его дальнейшие действия. Обыкновенный он еврей или сионист? Последнее для меня, наверно, выгоднее. Впрочем, я в сионизме мало что понимаю. Он порой парадоксален. Так с кем же Мишка? Почему он в Томске? Может, у него тут родня? Не слышала от него ничего о Сибири. Он тут не по заданию? Да нет, это у меня всё же паранойя. Женщина-солдат. Оглушена «градом» в последнем бою. Или страхом за такую хорошую, спокойную жизнь, что подарил Иван.
