— Этикетки почему не наклеены? — вполголоса спрашивает он Зависляка.
— А зачем? Здесь все свои.
— Дурень! А если проверка?
— Милиционер тоже человек.
Балч вытаскивает пробку, нюхает, морщится:
— Тьфу! Бабкой Бобочкой пахнет.
Диалог, хотя он и ведется полушепотом, хорошо слышен в гробовой тишине. И никто не отваживается ни шевельнуться, ни вымолвить словечко, только Макс толкнул Пащука локтем и громко фыркнул. Кузнец и Зависляк берут в буфете пустые кружки и присоединяются к стоящей особняком гвардии. Настоящий спектакль. Стах многозначительно поглядывает на Агнешку, и Агнешка чувствует, как ее лицо и шея заливаются краской. Она закусывает губу. Но вот наконец Балч соблаговолил их заметить. Он подчеркнуто низко кланяется и повторяет приглашение, на этот раз описав рукой в воздухе широкий полукруг, и тут же дает знак оркестру. Деревенский оркестр нарушает напряженную тишину громкими протяжными звуками. Снова команда Балча — и музыка умолкает, как ножом отрезанная.
— Граждане, — хлопает в ладоши Балч. — Давайте поприветствуем гражданку Агнешку Жванец. С завтрашнего дня она будет здесь учить ваших детей. По долгу службы приказываю: детей как следует вымыть, вычесать, одеть и к девяти утра прислать сюда, в школу. Неподчинившихся оштрафую. Таков закон.
Старый глуховатый Лопень, отец Пащуковой, Пелиной матери, высоко подняв кулак, внезапно выскакивает вперед.
— Тут гулянка, а не суд! — кричит он ломающимся фальцетом астматика.
— Балч! Хватит командовать! — поддерживает деда Юр Пащук.
По толпе мужчин у дверей и на крыльце прокатился шумок, ему вторит тревожный и глубокий вздох женщин. Жена Лопеня, которая слышит еще хуже мужа, с беспокойством наклоняется к соседке Коздроневой:
— Хе? Судить будут?
Гвардия возле буфета вытягивается в струнку. Однако это, видимо, ни к чему! Потому что Балч улыбается. Выпада Юра он будто бы и не расслышал, подходит к старому Лопеню и добродушно с ним заговаривает:
— Выпил, дедушка?
— Не пил я! — кипятится Лопень.
Тогда Балч обращается к внуку.
— Юр, проводи деда домой, пусть выспится. Сам можешь вернуться, но, — смотрит он на часы, — не раньше, чем через два часа.
Заскрипев колченогим стулом, срывается со своего места Пащукова:
— Я провожу отца.
— Нет, — резко осаживает ее Балч. — Вы будете со мной танцевать.
Юр колеблется, не зная, что делать.
— Макс, Герард, — приказывает Балч, — помогите Юру.
Кузнец стискивает зубы. Ему бы хотелось уклониться от неприятного поручения, потому что Лопень и Юр его родственники.
