Они отогнали универсал от трапа метров на 25, чтобы в случае чего не было никаких подозрений и намеков на причинно-следственные связи.
Визит в Триполи завершился быстро, и мы засобирались домой.
Снимались со швартовов без суеты, но очень быстро. Безо всяких буксиров самостоятельно развернулись носом на выход и выскочили в Средиземку. Выходили без лоцмана, он даже не напрашивался. Боевая служба подходила к концу. Нас ждали дома. Но от командования эскадры поступил приказ проводить до Черноморских проливов антарктическую китобойную флотилию «Советская Украина», которая возвращалась из последнего рейса. Надо сказать, что я вообще не слышал, чтобы кто-то из советских китобоев ходил на промысел с 1975 года. Мой отец – капитан китобойца, китобойного судна, ходил в Антарктиду с 1961 по 1975 год. Потом китобойку закрыли. И тут такая встреча.
Правда, китобойцев во флотилии было всего три. Последний рейс ходили в усеченном составе. Плавбаза не представляла для меня особого интереса, а вот знакомые с детства обводы китобойцев вызвали и восторг, и тоску, и бурю всего остального. Ребенком я неоднократно жил на таком судне в каюте гарпунера напротив каюты отца и даже однажды ходил в море на переход на ремонт из Калининграда в Лиепаю, когда отец, нарушая все инструкции, взял меня с собой. Весь вечер меня, десятилетнего подростка, возбужденного гордостью за первый выход в море, пытался уложить спать старший помощник капитана Ольшевский. Уговорил только тогда, когда пообещал поднять меня в 4 утра и посадить в «воронье гнездо» – специальную «бочку» на мачте, предназначенную для наблюдения за надводной обстановкой на промысле и обнаружения китов, чтобы я при приближении Лиепайского порта кричал «Земля!»
По взаимной договоренности с замыкающим китобойцем, вооружили канатную дорогу между ним и нами. У них заканчивалась еда, не было никаких свежих овощей и фруктов. Их экипаж составлял всего 31 человека. Мы поделились с ними, а они щедро угостили нас китовой тушенкой, китовой колбасой, и даже прислали нам пятилитровую металлическую емкость спермацета, которую потом командир делил между офицерами по 250 граммов. Спермацет, китовый жир, вообще, вещь удивительная. Ожоги заживляет быстрее любого из лекарств. Представляет собой прозрачный воск с голубоватым отливом, но при попадании на кожу, начинает таять от температуры тела и растекаться тончайшим слоем, заживляя любые раны. Дома иметь его хоть немного – за счастье. Ладно, проводили китобоев, пожелали им благополучного возвращения в Новороссийск и повернули домой.
