Бурцев хорошо знал среду эмигрантов. Это дало материал для его исторических предприятий.
Как историк революционного движения, Бурцев не обратил внимания на революционную борьбу классов.
Одиночка в своей революционной жизни, он в революции наблюдал и видел лишь отдельных героев и безнадежную толпу. Жизни «святых» революции Бурцев и посвящал свои исторические изыскания. Изданное с его помощью и под его редакцией «Былое» снискало себе широкую известность среди огромной массы оппозиционно настроенных к самодержавию читателей. Одиночная борьба толкнула Бурцева на путь террористический, но заговорщицкая борьба вырабатывала свою технику с организациями кружков и героями заговорщиков. Там, где революционное движение опиралось на заговор, а не на класс, оно не имело периферии и глубоких корней. Достаточно было проникнуть провокатору, и революционные ячейки легко могли быть уничтожены.
С классовым движением такими методами бороться нельзя. Массовые партии, опирающиеся на класс, нельзя разрушить и захватить агентами правительства.
Когда в 900-х годах снова поднялось революционное движение, и мелкая буржуазия города и деревни вышла на сцену если и с новыми лозунгами, то со старыми тактическими приемами центрального террора, естественно, что самодержавие снова использовало против растущего революционного напора испытанный прием — провокацию. Провокация дала правительству ряд блестящих побед над мелкобуржуазными революционерами, но она же приводила к тому, что представители департамента полиции превращались в угрозу существования самого департамента.
Бурцев неожиданно после революции 1905 года выплыл на сцену, как борец с департаментом полиции и его техническими средствами борьбы. Эта слава досталась Бурцеву совсем не по заслугам. Борцом с департаментом полиции он был меньше всего. Борцом с департаментом полиции было растущее революционное движение. Массовый революционный напор приводил к тому, что аппарат самодержавия начал рассасываться, распадаться и разваливаться. Отрывая от аппарата самодержавия отдельных его представителей, революционное движение должно было оторвать от этого аппарата и те его части, которые были заключены в недрах департамента полиции. Такие перебежчики на сторону революции естественно и приносили с собою и тайны департамента полиции. Видный чиновник Бакай начал разоблачать тайны департамента полиции. Бурцев сделался его пером и глашатаем. Этот случайный союз, возникший в момент роста революционных волн между историком мелкобуржуазного революционного движения и кающимся чиновником, продолжался и в эмиграции.
