— Кагас барм (бумага есть)? — спросил русский.
— Кайсы кагас (какая бумага)? — со страхом спросил Кадырбай, глядя на красноармейца. Красноармеец молчал.
— Маныки кагас иок (у меня нет бумаги),— с отчаянием закричал Кадырбай, и тот взял его за руку, чтобы увести с собой. Ханум зарыдала и стала кричать:
— Я говорила тебе, о Кадырбай, что надо платить эмиру, и джозие, и херадж, и аминанту, и лучше бы было итти в сарбазы к эмиру, а я собирала бы милостыню для Селима. Теперь эти кафыр (неверные) выдадут тебя беку, и ты умрешь. — Она снова разрыдалась. Но красноармеец повернулся к ней и так выругал эмира, что у Кадырбая от ужаса побелело лицо. Потом все солдаты заговорили сразу. Они пожелали эмиру лопнуть и обещали когда-нибудь накласть ему по шее. При чем в один голос говорили, что Кадырбай хороший человек и не должен платить подати эмиру. Потом они дали Кадырбаю табаку, уложили его на полку и ушли. А Кадырбай, потрясенный таким святотатством против „священной личности эмира", дрожал всем телом и не знал, плакать ему или радоваться.
Когда все успокоилось, и перебуженные соседи Кадырбая заснули, к Кадырбаю обратился с вопросом какой-то толстый бухарец.
— Ты куда едешь? — спросил он Кадырбая.
— В Ташкент, — отвечал декхан. — Но у меня там нет ни родных, ни дома. А русских я боюсь.
— А где жить будешь? — спросил толстяк.
— Не знаю.
— Я тоже из Бухары, — сказал толстяк, запахивая свой шелковый халат и вытирая пот с жирного лица. — Я найду тебе работу, не бойся, а жить пока ты будешь у меня. А теперь спи. И бухарец улегся на свое одеяло.
4
Новое рабство
Утром поезд остановился, и толстый бухарец позвал Кадырбая с собой. У вокзала стояли пустые арбы. На них садились все, кому было по дороге, и ехали по кривым узким улицам. Арба, громыхая, проехала русский город и остановилась около туземного домика. Бухарец куда-то ушел, а семья Кадырбая расположилась на дворе около хауза с водой, где из-за угла возле дувала подымалась виноградная лоза толщиною в дерево и, распластавшись по тонким жердям, закрывала тенью весь двор.
Через несколько часов бухарец пришел за Кадырбаем. Они пошли, и скоро Кадырбай услыхал такой шум, что ему показалось, будто вздыхает корова в дом величиной. Это был хлопковый завод.
В ворота ехали арбы с мешками белой пахты, и на дворе, большом, как базарная площадь, лежала целая гора мешков с хлопком. Огромный дом в глубине гудел, как пчелиный улей, и оттуда-то валила густая пыль. Бухарец заговорил с русским, а Кадырбай увидел в стороне каменный хауз, большой, как озеро. Он был наполнен водой, и из него били фонтаны, рассыпаясь в пыль, и горели на солнце, как радуга. В водоеме охлаждались паровые трубы завода.
