Големщик в задумчивости почесал лысину: похоже, престарелый чародей однажды задремал над книжкой и не проснулся. Хотя на самом деле могло произойти что угодно. Например, происки врагов или неудачный эксперимент. Последнее, кстати, совсем не редкость для чародейской братии – мало кто из них умирает от старости.
Дверь в соседнюю комнату (предположение оказалось верным) обнаружилась в тени шкафа для бумаг. Несмотря на то что она была открыта, заглянуть в нее из коридора не удавалось. Впрочем, нетрудно догадаться, что там спальня.
Фиолетовая дымка, окутывающая помещение, все же смущала. Приглашающе взмахнув рукой, искусник отступил в сторону, предлагая Оболиусу войти первым. Тот сейчас же затряс головой и попятился, пока не уткнулся мохнатым задом в стену коридора. Впрочем, увещевать его не пришлось – видимо, сам сообразил, что ему лично чары не угрожают. Собравшись с духом, волк крадучись пошел вперед.
Сунув голову за дверь, зверь замер, прислушиваясь к своим ощущениям, и опять ничего не произошло. Толлеус было решил, что чары неопасны, но сам не торопился последовать за проводником. Через минуту старик похвалил себя за предусмотрительность: Оболиус все так же стоял, не шевелясь, и не отзывался на оклик. Было очевидно, что он себя больше не контролирует.
– Внутри не опасно! – передразнило альтер эго и нервно хихикнуло.
Искусник ухватился за задние лапы волка, которые остались в коридоре, и потащил на себя. Животное не сопротивлялось, но и не помогало – все его тело как будто задеревенело, так что складывалось впечатление, что старик тащит чучело. Едва хищник полностью оказался в коридоре, он сразу пришел в себя. Но вместо того чтобы выразить признательность за спасение, неблагодарная тварь от души цапнула Толлеуса за руку, но тотчас же бросила добычу и серой тенью помчалась по коридору в направлении балкона.
Вскрикнув от боли и неожиданности, старик схватился за прокушенную конечность. Впрочем, терпеть боль ему не привыкать. Со сноровкой, выдающей богатую практику, искусник притупил чувствительность руки. Все остальное сделал жилет: кровь на глазах стала темнеть и замедляться, пока не остановилась совсем.
– Рыжик! Иди сюда, не бойся! – позвал Толлеус. – Где ты, негодный мальчишка?
Ответа не последовало, и големщик пошел за ним сам. Волк стоял мордой к двери и скалил зубы. По его затравленному взгляду и прижатым ушам было видно, что он напуган до смерти, поэтому агрессивен.
