В лице Клары не было ни кровинки. Она долго надсадно молчала, силясь осознать, переварить услышанное, мгновенно просчитывая в уме все возможные варианты своего ответа и их последствия, и наконец в муках родила зловещее "Да". Гроссе не ошибся, она предпочла предать себя.
Клара не только не порвала с ним, но стала его первой помощницей, точнее будет сказать, сообщницей. За отвратительную сделку с собственной совестью Клара возненавидела... о, нет, не его – себя! Но об этом знала она одна. Отныне непробиваемая маска холодной отчужденности с сурово сомкнувшимися на переносице черными бровями стала ее вторым лицом.
ГЛАВА 5
Как-то, придя домой и бросив взгляд на радиотелефон, Клара очень удивилась, увидев, что ее, обычно бездействующий, автоответчик мигает. Она нажала кнопку, чтобы прослушать message, и вздрогнула от звука такого близкого и так настойчиво изгоняемого из сердца и памяти голоса. Звонила мать.
"Клара! Застать тебя дома не представляется возможным. Немедленно позвони мне. Это очень срочно. Не уверена, что ты еще помнишь наш номер, поэтому напоминаю..."
К тому времени прошло уже лет пять, как она работала и жила с Гроссе. И все эти годы родители полностью игнорировали ее.
Она взглянула в окно. На горизонте уже занималась заря. Значит, там – на Восточном побережье, раннее утро. И хоть Клара знала, что родители любили подолгу нежиться в постели, она не стала ждать и набрала их номер.
Мать ответила заспанным голосом. Но явно тотчас проснулась, как только поняла, с кем говорит.
- У вас все в порядке, мама?
- Ах, Боже мой, конечно нет!
- Что случилось? Как папа?
- Если хочешь застать его в живых, вылетай немедленно, – последовал безо всякой подготовки жесткий совет.
- Он болен?
- А зачем, по-твоему, я тебя ищу. Хотя... ты слишком ясно дала нам понять, что тебя совершенно не интересует, живы мы или нас давно уже нет.
- Ну, это у нас, кажется, взаимное. Ты можешь мне вразумительно объяснить, что с папой?
- Могу. Но не по телефону.
Клара долго еще машинально прижимала к уху трубку, не обращая внимания на короткие гудки. О чем она думала? Что чувствовала? Тревогу, беспокойство, душевную боль? Ни то, ни другое, ни третье. Ее заботило лишь одно – что она скажет Гроссе, как оставит на несколько дней клинику и его. Ведь это будет ее первая отлучка.
Несколькими часами позже, глядя на круто взбитую перину облаков, подстилавшую брюхо самолета, Клара вспоминала годы, проведенные в семье, свое детство и юность. Отец и мать не были плохими родителями. Они никогда ни в чем ей не отказывали. А главное она могла распоряжаться собой и своим временем, по той простой причине, что родителям было не до нее. Ведя светский образ жизни, они не очень интересовались внутренним миром своей единственной дочери.
