И моральный ущерб, собственно, шокированной меня — еще в двести.
Завершив выставление счета, я посыпала песком идеально ровные строки (каллиграфия у нас преподавалась с трех лет, как, впрочем, и фехтование), запечатала все в поданный мне шокированными писцами конверт, подписала оный, наложила восковую печать и подала уже ожидающему курьеру.
Что ж, это конечно было не «взять в долг», но в одном я точно была уверена — теперь лорд Наргар меня как минимум уже никогда не забудет, а как максимум будет думать обо мне все ближайшие дни.
Все время. Постоянно. Утром, в обед и вечером… а может даже и ночью. Потому что счет в триста двадцать золотых это тот еще счет, и о такой сумме забыть будет очень сложно.
***
Из канцелярии я выходила с видом победительницы, сопровождаемая потрясенными взглядами как писарей, так и сестры Мереи – да, они все подглядывали, чего я там пишу. Но чем больше народа знает о долге лорда Наргара, тем лорду же хуже.
Правда во всем этом меня смущала одна маленькая деталь… но я никак не могла вспомнить какая. Решила, что выкручусь в любом случае, и отправилась в сад. Не каменный, нет, но учитывая обстоятельства, мне нужен был хоть какой-то сад… а еще бы сейчас пробежку, кинжалы пометать, может даже с Унцием очередной яд замутить… но у меня работа, чтоб ее.
***
Гуляя по саду, я думала о любимом. Или уже не очень любимом.
Просто сложно искренне и всем сердцем любить мужика, который кобель до такой степени, что у него даже жен не одна, а трое разом.
В этот момент на немощеную парковую дорожку передо мной выпрыгнула лягушка. Едва ли бы я обратила на это внимание, если бы следом за ней не появилась вторая, так же окончившая свое путешествие рядом с первой, после чего обе земноводные уставились на меня.
Я на них.
Они на меня.
Я на них.
Мы друг на друга.
— Леди Ярсамина, с вами все в порядке? — осведомилась сестра Мерея.
Со мной да, а вот с лягушками впереди явно нет.
Между тем в полку земноводных прибыло, и из кустов прискакала третья лягушка. Что примечательно, остановилась она аккурат возле первых двух, и теперь на меня смотрели все трое… Напоминают они мне кого-то… и я даже знаю кого, те тоже втроем вечно прыгают.
— Леди Ярсамина? — уже с тревогой в голосе вопросила моя далекая смирения и прочих монашеских атрибутов дуэнья.
Между тем лягушки продолжали смотреть на меня.
Я на них.
Они на меня.
И да – их поведение с каждой секундой нравилось мне все меньше, потому что лягушки себя так не ведут… а вот марионетки очень даже.
