И вот не зря, ой не зря у нас первое, чему учат — это всегда носить оружие в ножнах. Всегда, неизменно и независимо от ситуации. А рыжую этому определенно не научили, в результате… треск разрезанной ткани, вскрик девицы и раскрывшаяся двумя половинами, обнажившая абсолютно обнаженное и не стесненное никаким бельем тело, туника.
Я едва зонтик не уронила, Воины Света пороняли и оружие и челюсти, дуэнья мгновенно прикрыла от меня разврат своим могучим и явно склонным к перееданию телом, и возопила:
— Позор! Разврат! Это не Обитель Света, это Рассадник Бесстыдства!
— Ой, а вот тут я с вами полностью согласна, — поддержала я.
Рыжая, судорожно запахнув остатки одеяния, тенью промчалась мимо нас, спеша пойти прикрыться видимо новой туникой на голое тело. С блондинкой и брюнеткой все было не так просто.
— Уйди с пути, пародия на женщину! — прошипела брюнетка.
Сестра Мерена воинственно поджала губы. Я молча передала ей зонтик… Ну, что сказать — гнала она их моим зонтом до самой двери в апартаменты Левого крыла, костеря на чем свет стоит. Зонт в результате пал смертью храбрых, так что пришлось звать горничную и отправлять ее за вторым.
Пока ожидали ее, сестра Мерена громко вещала по поводу нравственности, я стояла скромно и благообразно потупив взор, стражники взирали на меня с откровенным интересом… я так догадываюсь интерес относился к вопросу о том, есть ли на мне белье, или я как эти, и угас после очередной речи моей дуэньи.
Наконец Матина принесла новый зонт, и мы, наконец, продолжили путь в сад.
Я… откровенно гордилась своей наставницей, наставница так же откровенно гордилась собой, где-то там наверху еще продолжали выть жены «Наргарика». Вот кобель же! И нашла я в кого влюбиться.
***
Спускалась я с видом истинной принцессы, едва ли замечая восхищенные взгляды публики, состоящей в основном из стражей, всем своим видом пытающихся изображать каменные статуи… И это отозвалось дикой тоской в глубине души… Я скучала по дому, по саду камней, в котором мы занимались успокоением и медитацией после сложных тренировок, по мастерам, по маме… по чувству свободы, от которого срывается вниз и замирает душа.
По мужчинам, которыми я могла любоваться исключительно как наемница, восхищаясь красотой тела, движений и силы, той природной мужской силы, которая неизменно вызывает восхищение… Любоваться не ощущая, как дрожат колени и холодеют руки…
— Леди Ярсамина, дорогая? — вопросила моя дуэнья, едва я остановилась у стены.
