Владимир знал серое трехэтажное здание с огромными колоннами на Атамановской, которое выходило фасадом на площадь Казачьего собора. При царе здесь размещался кадетский корпус, а после выступления чехов весной 1918 года это здание заняла контрразведка. С тех пор во дворе, обнесенном высокой оградой, по ночам слышались выстрелы. В городе шептались: это контрразведчики стреляют по живым мишеням.
В просторном вестибюле дежурный унтер-офицер проверил документы Владимира. Доложил кому-то по телефону и, окинув прапорщика придирчивым строгим взглядом, спросил:
— Оружие? Если при себе, сдайте.
— Нет оружия. Мне известен порядок.
— Вас ждут, четвертая комната налево. Ротмистр Шарунов.
Когда Владимир повернул в длинный коридор, он почувствовал, как страх сжал сердце. Вдруг его обвинят в чем-нибудь и не выпустят отсюда.
У дверей кабинета его встретил офицер в черкеске, тот самый, что ухаживал на банкете за Гришиной-Алмазовой. Владимир вздрогнул от неожиданности. А офицер улыбнулся и любезно провел его к накрытому зеленым сукном столу. Пригласил сесть.
— Скажу вам откровенно, прапорщик: у вас есть чутье, — весело проговорил ротмистр, облокотясь на стол. — Это — природный талант, и даже среди контрразведчиков редкость. Мы ведь только хотели посылать за вами.
Владимир снова вздрогнул. Что бы это значило? Зачем посылать? Ах, да, наверное, по делу коридорного. Но Владимир ничего не знает о большевистском агенте. Коридорный приносил ему чай, газеты — и только.
— С вашими данными, прапорщик, вам надлежит быть в нашем учреждении, — продолжал ротмистр. — У нас еще многие ходят на свободе, кого давно бы следовало записать в поминальник.
— Я… я вас не понимаю, — бледными губами трудно сказал Владимир.
— А вы думаете, что мы намерены нянчиться с вашим приятелем?
— С кем?
— Да с этим же самым штабс-капитаном. Скажу вам по секрету, мы следили за ним, как только он сошел с поезда. Затем вы имели честь встретиться с ним в ресторане, вместе были в кинематографе и так далее. Не скрою, если бы вы не явились сейчас сами, у нас, естественно, могли возникнуть некоторые сомнения. Но вы почувствовали в нем врага и пришли к нам…
— Да, — нашелся Владимир. — Именно так.
— А вы знаете, что это за птица? Я полагаюсь на вашу благонадежность, которая, кстати, весьма тщательно проверялась. Мы знакомились с вашим личным делом, — улыбнулся ротмистр. — Так должен вам сказать, что штабс-капитан, с коим вы имели честь ужинать, состоит в тайной офицерской организации, о которой у нас есть кое-какие сведения. В Омск он приехал для встречи со своими единомышленниками. Нам бы не было нужды беспокоить вас, если бы не одно непредвиденное обстоятельство. Штабс-капитана знает в лицо наш агент. Но он тяжело болен. И в нашей работе бывают промашки. Когда вы расстались со штабс-капитаном, он подался в сторону яхт-клуба. Агент следил за ним и, будучи убежден, что тот пьян, ослабил внимание. Этим воспользовался штабс-капитан и напал на агента. Теперь вся надежда на вас.
