Было видно, как лицо его дрогнуло, ноздри широко раздулись, а выпученные глаза устремились на финку, которую аккуратно держал Кудрин.
— Не моя эта финка, я же не по этой части, — пробурчал «Артист».
— Конечно, не твоя, с неба свалилась, — ответил Женя, аккуратно упаковывая нож в кусок бумаги, лежавший на столе.
— Да, Кашкин, — сказал Евсеев, — у тебя тут не только азартные игры, но и люди с холодным оружием.
— Да я не знал, — запричитал он.
— А теперь — все наверх и в машину, — громко произнес майор, — только без фокусов, ствол всегда со мной.
В отделе Женя, по договоренности с майором, в отведенном ему кабинете, решил сам опросить «Артиста».
Когда его привели в кабинет, Женя еще раз более внимательно посмотрел на него. Перед ним стоял худощавый человек небольшого роста с бледным продолговатым лицом. Но несмотря на его усталый, заторможенный вид, взгляд был цепкий, настороженный, готовый к любой провокации. Потертый пиджак бросался в глаза, как будто он всем говорил, что я, мол, простой рабочий парень как большинство граждан. Однако, длинные пальцы рук наводили на мысль, что он либо музыкант, либо вор-карманник. И еще, Женя обратил внимание, что на среднем пальце его правой руки красовалась татуировка с изображением паука, а на безымянном — татуировка с бубновым тузом.
— Ну что, гражданин, Варламов Петр Сергеевич, допрыгался, — проговорил Кудрин, — криминалистику еще никто не отменял, так, что через пару часов будет заключение эксперта о наличии твоих пальчиков на ноже.
Пот выступил у него на лбу, губы задвигались, судорожно глотая слюну, он отвернулся, уставившись в окно.
— Ну что, так и будешь молчать? — спросил Женя.
— Ну, признаю, — неожиданно сказал «Артист», — купил нож вчера на Даниловском рынке.
— Ты же знаешь, что финский нож с таким лезвием приравнивается к холодному оружию, — тихо проговорил Кудрин.
Затем, как его учили в школе милиции, он сразу же задал еще вопрос, абсолютно не относящийся ни к ножу, ни к карточной игре.
— Где брошка-балеринка? — громко спросил он.
«Артист» встрепенулся, поднял на Кудрина глаза, пытаясь сообразить, что ответить.
— Еще раз спрашиваю, где брошка? — повторил вопрос Женя.
«Артист» промолчал, как будто не слышал, полез в карман куртки и спокойно достал ту самую брошку-балеринку, рисунок которой прочно въелся в память Кудрина.
— Все равно перед камерой меня будут обыскивать, так уж лучше я сам ее вам отдам, — не моргнув глазом, сказал Варламов.
