Алонсо. Ему я мог бы и не рассказывать о гнусных зверствах, прогнавших меня от вас; я только ласково взял бы его за руку и провел бы по всем привольным полям вокруг Кито; там, во многих местах, где недавно была бесплодная пустыня, я показал бы ему пашню, и луг, и расцветающий сад пусть видит, как травы, цветы и колосья всем дыханьем своим приветствуют светлое солнце и утверждают надежду трудолюбивого пахаря. Это, провозгласил бы я, создано мной! А потом рассказал бы, как древние обычаи, губительные предрассудки, упорные, странные, нередко смущают суеверный ум обманутых, этих детей. Затем я повел бы его по бесчисленным деревням, где живут они все, словно братья, общиной, в доверьи друг к другу; показал бы, как под знойным солнцем Довольство румянцем горит на ясном лице Труда и как радостный Досуг со смехом ведет их потом к веселью и отдохновению - это тоже сделано мною! Но с еще большей гордостью - в тихий час между трудами и сном, посвященный не веселью, не работе, не отдыху, а тому, кто все это освятил и установил, - я показал бы ему сотни глаз, сотни рук, добротою отвоеванных у заблуждения, в чистой вере воздетых к единому богу! Это тоже, я мог бы сказать ему, дело Алонсо! И тогда престарелый Лас-Касас заключил бы меня в объятия. Из глаз его, глядящих в небо, скатилась бы на мою склоненную голову слеза благодарности, и одна эта чистая капля была бы для меня самым лучшим доказательством, что я поступал правильно здесь, на земле, - вернейшим залогом, что милость создателя будет мне наградой за гробом!
Эльвира. Счастливый, благородный Алонсо! И ты хочешь, Писарро, заразить страхом смерти того, кто так мыслит, так действует?
Писарро. Дерзкий, упрямый мечтатель! Но знай, здесь тебя не ждут умильные слезы твоего покровителя: он бежал, как ты, и, я не сомневаюсь, примкнул к врагам Испании! А ждет ли тебя та награда, на которую ты так рассчитываешь, это ты узнаешь раньше, чем ты, пожалуй, думаешь; клянусь обидами моей страны и собственной обидой, завтрашний рассвет увидит твою смерть.
Эльвира, Нет!.. Писарро, выслушай меня! Пусть не всегда справедливо поступай всегда великодушно. Не ссылайся ты на обиды отечества - не из-за них ты злобствуешь, они тут ни при чем. Ярость твою против этого юноши разжигает твоя личная ненависть, личная месть. Если так, - а взор твой сейчас изобличает, что это правда, - не кощунствуй, не говори о праведном суде, о деле родины: дай пленнику в руки оружие и выйди в поле, сразись с ним на равных.
