Писарро. Ты и сама должна бы знать меня лучше. Должна бы знать, что, когда я возненавижу кого, я предаюсь безраздельно мести...
Вводят Алонсо в цепях, под стражей.
Привет, привет, дон Алонсо да Молина, давненько мы не видались. Ты смотришь так свежо, как будто жил все время беспечной сельской жизнью. Как ты мог среди ратных трудов и тревог сохранить этот цветущий вид, беззаботный покой? Открой мне твою тайну.
Алонсо. Она не пойдет тебе впрок. При всех трудах и тревогах войны здесь (кладет руку на сердце) всегда мир.
Писарро. Насмешник!
Эльвира. Он правильно ответил. Зачем глумишься над несчастным?
Писарро (к Алонсо). И ты, я слышал, женат, у тебя сын, прелестный мальчик... Он унаследовал, конечно, от отца его честность, от матери верность.
Алонсо. Он унаследовал, надеюсь, от отца презренье к распре, гнету, лицемерию, от матери - чистоту, доброту и правдивость, и на него, конечно, по наследству перешла вся ненависть Писарро!
Писарро. Несомненно! И все же мне жалко бедного сиротку. Потому что завтрашнее солнце увидит этого младенца лишившимся отца. Алонсо, твои часы сочтены.
Эльвира. Писарро, нет!
Писарро. Уходи или страшись моего гнева.
Эльвира. Я не уйду. И мне твой гнев не страшен.
Алонсо. Прекрасная и великодушная! Не расточай понапрасну жалость. Ты не остановишь тигра, когда он запускает когти в свою добычу.
Писарро. Дерзкий мятежник! Ты отступился от государя и от бога.
Алонсо. Это ложь.
Писарро. Разве ты не изменил, скажи, полкам отечества... не перешел к подлым язычникам, не воевал против родной страны?
Алонсо. Нет! Я не отступник! Я не создан жить среди разбойников! Пиратов! Убийц!.. Когда эти полки, обольщенные мерзким блеском золота и гнусным твоим властолюбием, забыли честь кастильцев и предали человеческий долг, тогда они отступились от меня! Не против родины я воевал, а против тех, кто захватил ее державную власть. Когда я стал впервые под знамена моего отечества, это были: справедливость, вера, милосердие. Если они низринуты, втоптаны в грязь, то нет у меня отечества и нет державной власти, которая вправе меня обвинить в мятеже.
Писарро. Но еще существует власть, чтобы тебя предать суду и покарать.
Алонсо. Где мои судьи?
Писарро. Ты взываешь к суду военного совета?
Алонсо. Да. Если в нем еще заседает Лас-Касас; если нет - взываю к небесному суду.
Писарро. А взывая к дурости Лас-Касаса, чем оправдаешь ты свою измену?
Эльвира. К дурости Лас-Касаса? Понятно! Его кроткую проповедь твоя бессердечная мудрость зовет скудоумием. О, зачем не жила я так, как я готова умереть - разделяя дурость Лас-Касаса!
