— У самого начпрода Берулавы выпросил для вас, — похвастался капитан. — Налил почти полбаклаги.
— Это хорошо! Сейчас погреемся, — потер руки Волков.
— И закусим «вторым фронтом», — сострил Стоколос.
— Верно, — засмеялся Живица. — Ведь колбаса заокеанская, из Америки. Хоть этим помогают нам.
Старшина Колотуха молча разлил в кружки спирт. Стоколос поставил на стол котелок с водой. Волков порезал кинжалом хлеб, открыл банку с ветчиной. В землянке запахло перцем и лавровым листом.
Заруба поднял свою кружку. Взгляды всех устремились на него. Бойцы артдивизиона знали, что капитан выпивает очень редко, лишь в особых случаях, и не раз говорили: будь его воля, он отменил бы наркомовские сто граммов. По этому поводу артиллеристы шутили: «Командира лучшего, чем капитан Заруба, не найти во всей армии, но хорошо, что он не нарком».
— За бойцов самого передового на войне края — за разведчиков! За вашу дружбу, за чувство локтя товарища! Одним словом, за вас! За то, чтобы скорее мы дошли до государственной границы, откуда начался для всех вас, кроме Волкова, боевой путь! — произнес немного торжественно, но от души капитан Заруба.
Все выпили, стали закусывать.
Андрей Стоколос жевал колбасу с хлебом и незаметно разглядывал капитана Зарубу. Худощавое бледное лицо. Глубокие, задумчивые карие глаза. Нос за минувшие четыре недели еще больше заострился. Над правым карманом гимнастерки привинчены два ордена Отечественной войны.
Андрей представил Зарубу в форме гренадера первой Отечественной, когда воевал его далекий предок — генерал Засядько. Да, форма гренадера очень красиво смотрелась бы на нем. Стройный, высокий, лицо благородное, одухотворенное. Ни дать ни взять — дворянин-декабрист.
— Генерал-майор Шаблий, как сказал комдив, хочет забрать вас в свой штаб, — нарушил молчание Заруба.
— Штаб в Москве. И нам туда дорога. Но только с пересадкой в Киеве, — ответил Стоколос. — Правильно? — повернулся он к старшине Колотухе. — Или, может, не так?
— Точно! — кивнул Максим. — Надо сперва взять Киев. Ведь ради этого мы с тобой и выполняли последнее задание в тылу немцев.
— Время покажет, — задумчиво произнес Заруба. — От Леси Тулиной не получали вестей? — Он обращался вроде бы ко всем пограничникам, но посмотрел на Андрея.
— Не забыли ее? — улыбнулся Стоколос.
— Разве можно забыть сталинградскую зиму и двух девчат среди заснеженной, скованной морозом степи, — Заруба отодвинул от себя кружку с недопитым спиртом, положил на стол руки ладонями кверху, уставился в них.
