Чед осторожно напомнил, видя, что баронет упорно сворачивает с намеченной темы:
— Так что за история?
— Ах да, история, — усмехнулся тот. — Буквально месяц назад истек срок давности в двадцать лет, на который на любую дипломатическую миссию налагается закон о неразглашении. С этого момента я волен рассказывать что хочу и кому хочу, а вздумай я поведать вам эту байку месяц назад — правду я рассказал или нет, а все равно поплатился бы головой.
— Миссия? Но, насколько мне известны подробности вашей жизни — а они вообще мало кому известны, по крайней мере, в Телмьюне — вы выполнили лишь одно дипломатическое поручение.
— Зато какое, — мечтательно протянул Рихард. Из кухонных помещений почему-то послышался грохот посуды. — Известно ли вам, мой юный друг, как громко человек может орать?
123
Глава 1
В которой я — жертва ужасного стечения обстоятельств
— А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Громко, и не слишком информативно, согласен. Более того, примитивно и весьма безрезультатно, учитывая, что ты проделываешь это все, вися над краем пропасти, кое-как уцепившись кончиками пальцев одной руки за выступающий утес, а сверху безжалостно смотрят глаза того, кого ты считал лучшим другом!
Конечно же, я орал. От ужаса и безысходности, после того, как…
Впрочем, я наверное, не с того начал. Кто-то будет читать и недоумевать — что это вообще такое? Как он позволяет себе издеваться над высоким слогом художественного повествования? Отвечает редакция «Телмьюнского радио», благо, такового здесь еще не изобрели: художественное изложение в моих устах — точно от слова «худо».
Итак, все началось за несколько недель до описываемого происшествия.
Столичным сплетникам известно, что когда-то я заключил брачный контракт с феей. Не самый разумный поступок, однако, я был гораздо более несведущ в любовных вопросах, чем в деловых. Да и в поведении стихийных существ тоже…
Вполне логично, что в один пасмурный день Томильена — так ее звали — исчезла из моего дома. Я был безутешен, честно говоря — несмотря на деловые отношения, у меня уже было начала создаваться иллюзия, что мы вполне уживаемся и, более того, мое общество ей нравится. Видимо, тяга к родным местам обитания оказалась сильнее. Поскольку я не знал, где эти самые места обитания находятся, а обращение к магам не дало результатов, я продолжал горевать.
Нет, не испытывать некие мужские потребности, а именно горевать, Чед, не ухмыляйтесь так. Я тоже был прожженным циником и смотрел на вещи в истинном свете — по крайней мере, я так считал когда-то. Выяснилось, что мой характер по сравнению с некоторыми моими знакомыми из высшего света можно назвать мягким, а меня самого — наивным.
