«Их обуяли самообольщение и беззаботность относительно послсдствий поступке», они недооценили своих врагов, и руки их протянулись к имуществу и товарам европейских купцов — французских и других, они захватывали их без оплаты, презрительно относясь к владельцам. Они перестали придавать значение своему султану и уважать его, хотя и провозглашали, что состоят у него в подчинении. Они нарушали его указы и воздерживались от уплаты в его казну денег, пренебрежительно относились к вали, пашам, мешали им управлять, распоряжаться делами, опекали их, а те суммы, которые доходили к этим последним, выглядели милостыней. Так было до тех пор, пока в 1200 [1785-6] г. против них не двинули Хасан-пашу ал-Джазаирли. Он прибыл уже известным образом и при помощи черни изгнал эмиров из города в Верхний Египет, и они были опозорены. Затем в 1206 [1791-2] г. они возвратились к власти и восстановили прежний порядок и даже превзошли его в нарушении границ дозволенного.
…Положение продолжало ухудшаться, и ужасы следовали один за другим, пока не произошли потрясения основ Египта и эмиры совсем не утратили уважения»,(т. IV, с. 264).
Приведенные высказывания ал-Джабарти характеризуют самого хрониста. Перед нами не бесстрастный летописец событий. Описывающий с исключительной объективностью все, что привлекает его внимание, ал-Джабарти вникает в самую суть жизни, дает волю чувствам жалости и гнева, возвышает свой голос против самоуправства и произвола. [21]
Если будущий исследователь осуществит сформулированную Д. Айалоном задачу и объединит материал биографий с материалом хронологическим, то даст ясную картину этого периода новой истории Египта.
Вопрос о русском переводе встал еще при жизни главы советской арабистики — академика И. Ю. Крачковского. По этому поводу автору этих строк он писал:
«Возникшая у Вас идея перевода всего последнего тома мне представляется настолько удачной, что даже как-то удивляешься, почему она до сих пор не приходила у нас в голову. Им так часто приходится пользоваться всем занимающимся Египтом, и он настолько важен, что было бы пора иметь его на русском языке. Дело это, конечно, не легкое и в смысле терминологии и просто лексики (недаром Кремер в своих „Бейтрегэ" собирал встречающиеся у него редкие слова), но, во всяком случае, предприятие очень достойное.
Как всегда, немного страшно браться за большое дело без уверенности, что перевод найдет издателя, но я думаю, что и это можно будет преодолеть. Потребует он, вероятно, не год и не два, но большие дела вообще скоро нс делаются, и это к лучшему» 15.
