— Дочка, Дочка-а-а!..
Коза задрала свою бородатую мордаху, призывно, ласково проблеяла в ответ, ускорила шаг, побежала навстречу. Тяжелое, вздувшееся вымя у нее болталось, чуть ли не доставая до земли.
Маняша любовно охлопала козу, похвалила:
— Умница, умница… молодец! Я тебе сейчас свежей капустки срежу. Или морковки дам. Молодец!
Подумав, она прибавила:
— Ты не знаешь еще, у нас беда-то какая! Дядя Лукьян наш погорел! Все начисто, все до тряпки — вот какое дело! А ты гуляла себе, ни о чем не думала.
Коза семенила рядом с хозяйкой, дружелюбно слушала, покачивала головой, как будто соглашалась. В голосе хозяйки она не чувствовала упрека, а все остальное ее не интересовало. Какой дядя Лукьян? Какой пожар? Какое колечко? Главное, чтобы хозяйка была добра да чтобы пастух не колотил. Коза, она и есть коза. Но Маняша и с ней была рада отвести душу.
— Жила бы ты у дяди Лукьяна, — тихо продолжала она, — что тогда? Пришла из стада, а изба вся обгорелая стоит, и сараюшка твоя сгорела. Хорошо, что ли? Ну вот. Да он сам, конечно, старый, виноват, соображать перестал. Политика не для таких, как он. Там нужна большая голова! А он, дядя Лукьян, всю жизнь так. А теперь что? Я не знаю. У тебя сараюшка есть, теплая, сухая, сенца я заготовила на зиму.
Маняша говорила, и ей казалось, что коза соглашается, поддакивает. Иначе и быть не могло. Ее коза, личная. Что она скажет, то для козы и закон.
«Вон мысли-то поплыли какие! — подумала Маняша, усмехаясь. — Умные не приходят, видно, все поизрасходовала. Скажешь кому, так смеяться станут. Скажут: совсем из ума выживает бабушка. Козу в подружки выбрала, только на это и пригодна. А еще Лукьяна Санаткина страмит! Тот хоть проблемами занят, с самим богом спорит. Не существует, по его мнению, бога, и все тут. Хоть сомнения, видно, бывают, а все одно твердит: нету!»
Так рассуждала Маняша, поворачивая из овражка в гору, к своей избе. Почуяв дом, коза вырвалась вперед. Маняша за ней не поспевала.
— Спеши, спеши, Маняша, — сказала соседка, что жила за три дома до дяди Лукьяна. — Ждет.
— Кто ждет-то, Прасковьюшка? — повернулась к ней Маняша. — Дядя Лукьян?
— Какой дядя Лукьян! Не знаешь. Сюрприз тебе!
— Да что ты говоришь, Прасковьюшка? Кто же?..
— Говорю: сюрприз. Беги, Маняша, счастливая будешь!
И Маняша побежала, не чувствуя земли под ногами.
3
Сын! Сын приехал! Сыно-о-ок!
Он стоял возле калитки, рослый, улыбающийся. Чемодан у ног, на чемодане пиджак. Приехал меньшой. Не обманул!
