И Маняша вытолкала Родимушку за калитку.
— Иди, иди, я тут совсем очумела с тобой и про козу забыла! Козу мне надо давно встречать!
2
Постоянной клички у Маняшиной козы не было. Маняша звала свою скотину по-разному: чаще всего просто козой, бяшкой, иногда дочкой, кормилицей, реже — это когда сердилась — рогатой образиной. Раньше, когда дети еще при Маняше были, она держала корову, у коровы, как и положено, кличка имелась. Потом надобность в молоке отпала, да и сено подорожало. Разлетевшиеся по белу свету дети посоветовали корову продать и купить козу. Маняша так и сделала, купила молодую козочку, а кличку ей дать забыла. У нее коз никогда не водилось, и она как-то упустила из виду, что козе, как и корове, тоже своя кличка нужна.
Но хоть и без клички жила, коза была хорошая, и Маняша ею, конечно, очень дорожила. Кто привык к козьему молоку, тот знает, что оно вкуснее коровьего, а у Маняшиной безымянной козы молоко было особенно вкусным. И доилась она хорошо, обеспечивала Маняшу. К тому же понятливая была коза, умная: Маняша с ней и поговорить могла. Из отрицательных качеств у козы было только одно: гуленой уродилась, пошататься любила. Вот это и заставляло Маняшу каждый день встречать ее возле мостков. Она знала, что были случаи, пропадали козы, и всегда очень по этому поводу тревожилась. Коза все-таки! Хоть и не корова, а тоже скотина. Двурогая. Маняша привыкла к ней, как к живой душе. Когда одна живешь, то и коза тебе товарищ.
Вытолкав Родимушку, Маняша на скорую руку заперла калитку и снова побежала вниз, в овражек. Ей той же дорогой нужно было бежать — к монастырю. Оттуда стадо пригоняли. Пастух только до монастыря за животными следил. А дальше, говорит, не его дело. Он пас, он пригнал в целости и сохранности — теперь, хозяюшки, пожалуйте сами. А ему не с руки каждую скотину до двора провожать. Мол, не условливались. И это верно, пастух, он не нянька, он каждую коровенку, каждую козу до ворот не может провожать. Да кабы пастухи честные были, чтобы доверять им было можно! Не-ет, из доверия вышли, голубчики. Скажет: к месту пригнал. А пригонял ли? Поди проверь…
Опять трусила Маняша той же дорогой, опять она торопилась. Когда же конец придет? За козой бегай, по разным другим делам бегай… Всю жизнь вот так пробегала: то на пожар то за Василием, то на фабрику… И на «утильку», бывало, неслась как угорелая. Проспит — и ну ноги в руки, только ветер в ушах свистит! Хотя на «утильке», правда, дисциплина была не строгая.
