– Ну, это вы очень сильно ошибаетесь, – вдруг вступил в разговор Марк. – Сначала вы ударитесь о воду, и не факт, что сразу сломаете позвоночник, можете просто поломать руки-ноги, больно, но не смертельно. Потом вода будет наполнять ваши легкие, а это адская боль, когда она разрывает мембраны, выдавливая оттуда воздух. В общем, так себе, я вам скажу, ощущения. Ну а после какой-то сердобольный человек, стоящий на берегу, вон кто-нибудь типа Таши, решит вас спасти. И вот вы лежите на больничной койке, подключенный к аппарату ИВЛ, беспомощный, с переломанными ногами и руками.
– Какой кошмар! – воскликнул Антон Павлович. – Вы, молодой человек, нарисовали мне ужасную перспективу. Я даже не предполагал, что такой исход возможен.
– Обращайтесь, если что. – Улыбнулся Марк, улыбка – это единственное, что у него выходило плохо, очень ненатурально, и за нее у Ирмы стоял жирный минус напротив имени Марк.
– Вы знаете, я решил немного повременить со своим решением. – Антон Павлович все слова принимал за чистую монету.
– Ну что мы все о грустном? – решила сменить тему Ирма. – Давайте попросим Ташу сыграть нам на гитаре.
– Просим, Наталья. – Похлопал в ладоши Антон Павлович, радуясь, что его тема закончилась.
– Давай, подруга, что-нибудь жизнеутверждающее, – потребовала Ирма, передавая Таше гитару.
Таша не стала сопротивляться, потому как разговор ей очень не нравился и его действительно было необходимо прекратить. Она понимала, что это что-то очень личное, и даже сидя вместе в КПЗ, они разговаривали с Антоном Павловичем о книгах и театре, о современном кино и гениальных актерах прошлого, но ни слова о происшествии на мосту. Одно она поняла из разговоров точно – пожилому человеку, которому, к слову, через месяц должно было исполниться восемьдесят, идти некуда. Поэтому Таша приняла решение, которого еще не знала ни Ирма, ни Леська, да что там, пока об этом не знал даже сам Антон Павлович – с сегодняшнего дня он будет жить с ними.
Гитара как родная легла в руки, и песня сама собой пришла ей в голову, сейчас она подходила всем. И Таше, и Антону Павловичу, и Ирме с Марком, уж очень они смотрелись хорошо вместе.
– Просьба больше не звонить никогда,
Начинаю снова жить, господа,
После бури сразу тишь, благодать,
Я всегда могла тебя оправдать.
Просьба больше не звонить никогда,
Ведь слова твои рекой как вода.
Захлебнуться в ней боюсь, утонуть,
Мне бы гордость поскорее вернуть.
Просьба больше не звонить никогда,
