Привезли в морг, где и бросили на каталке в едва освещенной морозильной камере.
Провести несколько часов в морге — то еще испытание. А если разум еще заключен в мертвом теле — в чужом мертвом теле…
Это были часы, которые я никогда не хотел бы вспоминать. Поэтому, когда открылась массивная дверь и вспыхнул яркий свет, даже обрадовался. Вот только когда меня увезли в соседнее помещение и положили на операционный стол в центре зала, паника вернулась с новой силой. Похоже, я теперь буду знать, как от страха сходят с ума люди.
Словно океанской волной меня накрыл животный, всепоглощающий ужас — потому что в руках у одетых в белые халаты специалистов были хирургические инструменты. По обрывкам фраз, взглядам и замеченному вскользь оборудованию я понял — меня сейчас разберут на органы.
Скальпель главного по разделке вошел в безжизненное тело чуть ниже шеи и скользнул вниз, вскрывая грудь и живот. В этот момент раздался громкий хлопок — такой, что все присутствующие мгновенно оказались дезориентированы. В помещении появилось несколько темных фигур, двигающихся быстро и слаженно — практически моментально все белые халаты оказались уложены на пол и, судя по всему, успокоены парализаторами.
Надо мною склонился молодой офицер с зелеными каплями имплантов в глазах. На нем был функциональный комбинезон, усиленный броневыми вставками, а в руке — компактный пистолет-пулемет. А еще он разговаривал с трупом, причем по-русски.
— Не волнуйся, свои, — похлопав по плечу, глянул он на меня. Еще и кивнул успокаивающе при этом.
— Вашбродь, с падальщиками что делать? — обратился к моему «собеседнику» один из пришельцев. Точно офицер оказался, я не ошибся, еще и «ваше благородие». Неужели действительно русские?
— Семенов, Накамура! — После секундного раздумья офицер обернулся и пнул кого-то на полу. — Всех мразей допросить пристрастно, потом уходите по второму варианту. Остальные со мной, пакуем пассажира.
— Домой летим, — успокаивая, снова похлопал меня по плечу офицер.
Меня очень быстро одели в комбинезон, практически не отличавшийся от облачения неожиданных спасителей. Разнился цветом — у них темные, у меня серый и без усиливающих броневых вставок.
Когда поднимали и выносили, я успел увидеть, что означало допросить с пристрастием: у резавшего меня человека из уха торчал высокотехнологичный штырь, явно считывающий мыслеобразы напрямую. Семенов крепко держал вивисектора за плечи, а сидящий рядом Накамура внимательно смотрел в экран небольшого лэптопа, к которому и был подключен штырь в голове пленника. Сам допрашиваемый выглядел очень плохо — он дергался в конвульсиях, изо рта и носа у него текли слюна, сопли и кровь. После пережитого это зрелище меня не удивило, не шокировало, даже больше того — можно признать, очень порадовало.
