Но Александр не жаловался — привык. И мыслей не возникало насчет какой-то иной судьбы. Только ехал однажды из райцентра, вез удобрения на волокуше и, когда особенно сильно тряхнуло на дорожной колдобине, ощутил чудовищную боль в левом боку. Как будто кто-то в него выстрелил.
Это и впрямь был выстрел — но тридцатилетней давности. Аукнулось фронтовое ранение. Еле добрался до районной больницы, оттуда попал в городскую. Провалялся всю зиму, врачи сказали — прощайся с тяжелой работой. Не всякий здоровый человек выдержит многолетнюю тряску на железном тракторном сиденье, а у тебя все нутро заштопанное. Тебе в самый раз куда-нибудь сторожем определиться…
Он не пошел в сторожа, а попросился на вольную должность пастуха. Все-таки живое дело. Хоть с тоски не зачахнешь.
И после майских праздников, когда стадо перевели в летний лагерь на берегу речки Расъю, Александр — после многолетнего перерыва — увидел старый поселок.
Со странным, горьким чувствам шел он по бывшей улице. Трещали, ломаясь под ногами, сухие прошлогодние стебли малинника, пахло гниющей древесиной, плесенью. Уже от многих изб ничего не осталось, кроме печных труб да холмиков древесной трухи. И сквозь эти холмики уже прорастал иван-чай — густые и крепенькие его побеги, прошив дряблые гнилушки, радостно зеленели на солнце.
Александр дошел до крайнего дома — слишком знакомого, чтоб не узнать его даже теперь. Постоял, глядя в пустые оконные проемы. Еще миг — и он услышал голоса тех, кто когда-то здесь жил, увидел себя, молодого, входящего в этот дом. И на фоне мокрой осклизлой стены, пестрой от плесени и мхов, он увидел смуглую девчонку в красном платье. А рядом с нею возник громадный сутулый человек с лобастой головой, смоляные волосы ниспадали у него до бровей, а неожиданно светлые, янтарные глаза смотрели в упор: «Ты зачем пришел сюда?..»
Александру было лет девять или десять; он уже работал — ходил в подпасках; однажды пригнал стадо в деревню, а навстречу бежит дружок Кишит-Максим:
— Айда к церкви скорей!
Впрочем, тогда дружок звался просто Максимом. Кличка «Кишит» прибавилась позже, когда Максим, желая выделиться среди мальчишек, научился подвирать. «А я знаю заводь, где рыба просто кишит!» «Ходил по грибы, смотрю — по всему ельнику кишат!» Так и сделался Кишит-Максимом.
— Айда к церкви! Скорей! Туда раскулаченных кулаков привезли! Два милиционера с ними! И еще козы!
— А это чего — «козы»?
— Ну, вроде как наши овцы, только говорят, их доить можно! И с бородами длинными!
