В дверь постучали, и вошел Берт. Он обратился ко мне:
– Вас просят спуститься. Приехал мистер Осгуд. Он хочет с вами поговорить.
Я ответил, что сейчас приду. Когда Берт вышел, Вулф сказал:
– Можешь ограничиться существом дела. То, что ты навязчиво чесал руку, а я пытался этому воспрепятствовать, пусть останется между нами.
Ответив, что разделяю его мнение, я оставил его наслаждаться книгой.
Пратт стоял у подножия лестницы, засунув руки в карманы и крепко стиснув зубы. Он кивнул и провел меня в гостиную. Там в кресле сидел длинноногий джентльмен, то и дело покусывающий губы. Не дожидаясь, пока Пратт представит нас друг другу, сей достойный муж рявкнул:
– Так это вы Гудвин?
Сразу видно – привык командовать. Таких я на вечеринки не зову. Но я взял себя в руки и спокойно ответил:
– Угу. Арчи Гудвин, собственной персоной.
– Вы отогнали быка и стреляли?
– Да, доктор.
– Я не доктор! Я Фредерик Осгуд. Моего сына убили. Единственного сына.
– Извините, я почему-то решил, что вы доктор.
Пратт, наблюдавший за этой сценой, не вынимая рук из карманов, решил вмешаться:
– Доктор еще не приехал. А мистер Осгуд живет по соседству, поэтому успел раньше.
– Расскажите, как это случилось. Я хочу знать, – потребовал Осгуд.
– Хорошо, сэр. – Я привык коротко, но точно докладывать и рассказал ему все, что произошло, вплоть до того, когда подоспели остальные. Закончив, я добавил, что иные подробности он может узнать у мистера Пратта.
– Оставьте мистера Пратта в покое. Значит, по вашим словам, когда мой сын забрался на выгон, вас там не было?
– Да, все было так, как я сказал.
– Вы нью-йоркский детектив?
– Частный, – кивнул я.
– Вы служите у Ниро Вулфа и приехали вместе с ним?
– Совершенно верно. Мистер Вулф сейчас наверху.
– А что вам с Вулфом тут понадобилось?
Не меняя тона, я ответил:
– Если хотите получить по зубам, то лучше встаньте.
– Какого черта!.. – встрепенулся он.
Я предостерегающе поднял руку:
– Полегче, приятель. Я понимаю, что ваш сын погиб, и готов сделать на это скидку, в разумных пределах, конечно. Вы же ведете себя нагло. Держите себя в руках. Или вы истерик?
Осгуд-старший прикусил губу. Через мгновение он заговорил уже спокойнее:
– Нет, я не истерик. Но я должен решить, вызывать ли шерифа и полицию. Не могу понять, что случилось. Не верится, что все произошло так, как вы говорите.
– Очень жаль. – Я посмотрел ему в глаза. – Кстати, у меня есть свидетель, который не отходил от меня ни на шаг. Одна… э-э-э… молодая особа.
