— Не зачем затягивать, — просто сказал он и положил ладонь на скулу пленника, с силой прижимая голову к земле — дабы не дёргался в агонии. Под пальцами засвербел тающий снег.
— Мишка! — Юрий скрипнул зубами и схватил за запястье друга, не давая совершить непоправимое — Топтыгин, как настоящий медведь, долго раскачивается, но потом стремительно действует. Риск не успеть остановить его словом есть всегда. А в нынешней ситуации это чревато такими осложнениями, что…
Михаил повернулся к товарищу. Мрачно оскалился. Хотел, было, стряхнуть руку, задерживающую замах, но не успел. Сам вздрогнул от неожиданности — пленник едва слышно застонал и потянулся скрюченными скованными руками к лицу. Закоченевшие пальцы опалили холодом запястье Медведева. Вцепились, словно повисли на руке. Сизые дрожащие губы приоткрылись, выпуская мертвенно-тихий звук. Михаил нахмурился, стряхнул всё-таки руку Зуброва и наклонился к пленнику ближе, чтобы разобрать слова.
— Пре…ве…и…
Медведев, убирая ладонь, стёр снег со лба и волос пленника. Влага размазалась по лицу и новый снежок, шлёпнувшись о кожу, смялся на ней в бесформенный комок. Ещё один. Ещё. «Тварь» с трудом открывал глаза. Ресницы неохотно размыкались, стряхивая оцепенение холодной снежной кашицы.
— Осторожно, — напомнил Юрий.
Наклонившись почти до самых губ, Михаил тронул лезвием трепетающую жилку на шее. Царапнул излишне хрупкую на холоде кожу. Пленник распахнул глаза. Тёмные, синие, устало-слепые, заполненные белёсым туманом. Глаза, никуда не смотрящие. Направленные в себя, утонувшие в усталости.
— Пре…свет…лый…
— Бредит, — тихо предположил Зубров. — Пойдём отсюда.
Михаил кивнул, но с места не двинулся.
— Подо…жди…, - губы выпустили ещё одно тихое облачко. Глаза приобрели осмысленность и взглянули на склонившегося. — Дай… мне… минуту…
Михаил кинул взгляд на Зуброва — слышит ли? Тот в ответ кивнул. В руке неожиданно возникла холодная матовость оружия. Не только слышит, но и готов. Если что.
— По…молиться…
Медведева передёрнуло. Острие вильнуло вдоль сонной артерии.
— По…смотри на… меня…
Не смотреть не было сил. Михаил и так не отводил хмурого взгляда от синих глаз, лишь боковым зрением видя положение запорошённого снегом тела. Чувства говорили о том, что перед ним полудохлый человек, не способный на резкие движения, а ум напоминал о недавних чудесах воскрешения. Вот и ждал странного и опасного.
Чёрные зрачки в глазах закрыли синеву. Двумя точно направленными головками зажжённых стрел вонзились в мозг…
