— О-па! — Родимец пружинисто поднялся с места. Сами подтянулись Батон и Кирпич, втроём споро взялись за дело. Кольё и лапник уже были заготовлены, оставалось только приготовить рамы, заложить их ветками и укрепить над спальными местами. Самую энергоёмкую работу взяли на себя Родимцев и Катько. Якоби же досталось что полегче — крепление лапника. Да и правильно — нечего ему с дыркой в плече напрягаться. И так потряхивает.
Михаил на ребят внимания больше не обращал — сделают. Он сидел возле костра и наслаждался теплом, пробивающимся из решётки древесного колодца. Юрий искоса поглядывал на хмурого друга. Встретившись ещё на обучении, они достаточно хорошо знали друг друга, чтобы понимать с полуслова. И разница в возрасте не помешала дружбе. Сейчас, — и это было видно старому товарищу, — Медведев кипел внутри. Нетрудно догадаться — почему. Сложно вытянуть из Топтыгина эмоции. Заставить высказать наболевшее и тем распрощаться с ним. И только одному человеку на земле он мог позволить такую вольность.
— На что злишься?
— С чего ты взял? Не злюсь я, — пожал плечами Михаил.
— Однако, злишься. Во зле прибываешь, злость себе позволяешь, злобу затаиваешь. Излишние приказы отдаёшь. Время на исполнение по минимуму. А достойный хатамото должен заботиться о своих верных самураях и не давать им неисполнимых поручений без надобности — это приводит к преждевременному харакири, — усмехнулся Зубров и кивнул на споро работающих товарищей.
Медведев потёр заросший подбородок.
— Ну, Юра-сан… Эти…,- он едва заметно повёл головой в сторону «раверсников», — от своего не отступят. Им плевать, что мы здесь гуляем уже неделю и конца-края не видно! «Объект» должен быть доставлен. Любой ценой. И «сеансы» они не прекратят.
— Чем объясняют-то? — поморщился друг.
— Да всё тем же! Если он сумеет полностью регенерироваться и восстановить функции, то порвёт нас и уйдёт. Как будто не видят, что он день ото дня всё слабее. Ещё пара-тройка «сеансов» и кончится. Ни объект не довезём, ни мучения не облегчим. Да было б за что ему так подыхать! А то просто — эфемерное предположение, что может уйти. Не остановятся они, Юр.
— В общем, боятся, — подытожил друг. — Обезьянья реакция: вижу чужого — боюсь чужого — нападаю на чужого — убиваю чужого. Тревожность, перетекающая в агрессивность. Ксенофобы.
— Ну-ну. Смотри, как бы ни услышали. Они, поди, таких словов-то не слыхали. Посчитают оскорблением, — хмыкнул Михаил. — И притянут…
