– Ты чертовски прав, отрадно! Эта рыбка ушла бы шерифу, кабы не я.
Фриц хихикнул. Он был единственным человеком из всех, кого я знал, чей смех не вызывал вопроса, над чем, собственно, он смеется.
Вулф сидел в своем кресле в кабинете и отмахивался от мух. Их он ненавидел, и они редко когда проникали к нему, но это двум мухам каким-то образом все же удалось, и вот теперь они кружили над его столом. Насколько он ненавидел их, настолько же не мог и убить их. Он объяснял, что, хотя живая муха и раздражает его до лютой ненависти, убитая оскорбляет само его почтение к достоинству смерти, а это неизмеримо хуже. По моему же мнению, трупик мухи просто вызывал у него тошноту. Как бы то ни было, он сидел в кресле с мухобойкой в руке и прикидывал, как сильно можно хлопнуть ею по насекомому, не прибив его при этом. Когда я зашел, он вручил мне орудие, и я прикончил их, смахнув затем трупики в урну.
– Благодарю, – объявил Вулф. – Эти чертовы насекомые пытались вынудить меня забыть, что на одной Dendrobium chlorostele появились два бутона.
– Да ну! Правда?
– На той, что под экранированным солнцем, – кивнул он. – Остальные отодвинули.
– Хорстмановская.
– Да. Кто убил Барстоу?
– Подождите чуток, – оскалился я. – Имя буквально только что вылетело у меня из головы… Через минуту вспомню.
– Надо было записать… Нет, только сведения. Так лучше. Ты сыт?.. Давай выкладывай.
Отчет был так себе. Гордиться особо было нечем, но и стыдиться тоже. Вулф почти не прерывал меня. Он сидел в позе, которую обычно принимал во время моих длительных рассказов: откинувшись назад, подбородок на груди, локти на ручках кресла, пальцы сплетены на животе, а глаза полузакрыты, но неизменно сосредоточены на мне. Где-то посреди рассказа он остановил меня и велел Фрицу принести пива, а затем, с двумя бутылками и стаканом под рукой с краю стола, принял прежнюю позу. Я закончил. Была полночь.
Он вздохнул. Я отправился на кухню за стаканом молока. Когда вернулся, Вулф пощипывал кончик уха, вид у него был сонный.
– Наверное, у тебя сложилось какое-то представление.
Я снова уселся:
– Смутное. Совершенно бесцветное. Миссис Барстоу та еще сумасбродка. Может, она и убила своего мужа, а может, и нет, но Карло Маффеи она, конечно же, не убивала. О мисс Барстоу у вас есть свое представление. Отбой. Ее брат – тоже отбой. Я имею в виду касательно Маффеи. Его алиби на пятое число железное, к нему не подкопаешься. Доктор Брэдфорд – личность наверняка преинтересная, хотел бы я повстречаться с ним как-нибудь. Что же до Мануэля Кимболла, полагаю, вряд ли он убил Барстоу, но, готов поспорить, со своим самолетом он пускается во все тяжкие.
