Именно это ваше презрение к убогим и бессильным почитателям религии, в которых она еще до рождения умерла от недостатка питания, – именно оно доказывает мне, что в вас самих есть задаток к религии; и точно так же почитание, которое вы всегда оказываете всем ее истинным героям как личностям, – ведь тех, кто относятся и к ним лишь с плоской насмешкой и не признают в них ничего великого и сильного, я не решаюсь причислить к вам, – это почитание личностей укрепляет меня в мысли, что ваше презрение к делу основано на недоразумении и имеет своим предметом лишь ту жалкую форму, которую религия принимает у бездарной массы, и то злоупотребление ею, в котором повинны заносчивые воспитатели. – И потому я по мере сил показал вам, что, собственно, есть религия; нашли ли вы в ней что-либо, что было бы недостойно вас и высшей человеческой культуры? Разве, напротив, вы не должны тем более стремиться к такому общему единению с миром, которое возможно лишь через чувство, чем более вы, в силу определенного воспитания и индивидуальности, обособлены и изолированы от него? Заклинаю вас, услышьте же в себе голос вашей внутренней природы и последуйте за ним! Вернитесь к тому, что так естественно для вас, именно для вас; ведь насильственный разрыв с этим началом неизбежно должен разрушать лучшую часть вашего бытия.
Но мне чудится, будто многие из вас не верят, что я могу закончить на этом настоящую мою беседу и признать основательным свое обсуждение сущности религии, так как я ведь еще ничего не говорил о бессмертии и лишь мало и мимоходом говорил о Боге; вы, вероятно, полагаете, что я обязан в особенности говорить о том и другом и разъяснить вам, как вы несчастны, если не верите и в это; ведь для большинства религиозных людей именно эти два верования должны быть основами и главными частями религии. Но я не разделяю вашего мнения о том и другом; а именно, прежде всего я отнюдь не думаю, что я совсем не говорил о бессмертии и мало говорил о Боге; я полагаю, что то и другое содержалось уже во всем, что я признал элементами религии, и что я ничего не мог бы говорить из того, что́ сказал, если бы я уже заранее не предполагал везде Бога и бессмертия, как и вообще лишь божественное и бессмертное может иметь место там, где идет речь о религии. И столь же мало кажутся мне правыми те, кто считают представления и учения о Боге и бессмертии в обычной форме главным содержанием религии. Ибо к религии может принадлежать из того и другого лишь то, что есть чувство и непосредственное сознание; но Бог и бессмертие, как они встречаются в таких учениях, суть понятия; ведь многие, если не большинство из вас, считают себя убежденными в том и другом, или по крайней мере в одном из этих понятий, не будучи в силу этого благочестивыми и не имея религии; но как понятия они не могут иметь большей цены религии, чем та, которая, как я показал, присуща в ней понятиям вообще. Но чтобы вы не думали, что я боюсь сказать настоящее слово об этом предмете, потому что опасно говорить о нем, пока не выставлено правомерное определение Бога и бытия, достоинство и пригодность которого получили бы общее признание в немецком государстве; или чтобы, с другой стороны, вы не подумали, быть может, что я лицемерю перед вами и хочу, для угождения всем, с мнимым равнодушием обойти то, что в действительности должно иметь для меня гораздо бо́льшее значение, чем я признаю, – я готов и об этом держать ответ перед вами и постараюсь уяснить вам, что, согласно моему убеждению, дело действительно обстоит так, как я только что утверждал.
