– Спасибо, что так хорошо обо мне думаешь, – сказал он холодным, ровным голосом. – Потому что я не вижу ничего особенного в том, что пытается сделать твоя драгоценная начальница, за исключением того, что она не заботится ни о чем, кроме восстановления старого порядка. Скажи, когда вы обе недавно соблюли День Коротких Ножей и поглядели, как делают надрезы и течет кровь, вы хоть спросили себя, как звали бедолагу, которого ради вас замучили до смерти?
– Это был еретик, – огрызнулась Миузан. – Я вижу, что разговор оказался пустой тратой времени. Я вообще не должна была предлагать такую идею генералу. Я никогда бы не подумала, что ты предпочтешь какое-то безумное личное честолюбие чести, верности и семье, но, похоже, ты все-таки способен удивить меня.
– Иди на хрен, – сказал Брезан.
Лицо Миузан застыло. Затем она разорвала связь.
Это был последний сеанс общения Брезана с родственниками в течение следующих девяти лет.
Прощание с Ромбом и Ситом заняло у Гемиолы всего несколько минут.
– Держись подальше от неприятностей, – сказал Ромб, как будто Гемиола еще не испытала своего первого нейронного расцвета. И на этом остановился.
Сито же, напротив, подарил Гемиоле трогательную и совершенно непрактичную скульптуру из гнутой проволоки и всяких обрезков.
– На случай, если настоящий гекзарх, когда ты его найдешь, будет нуждаться в дополнительных элементах декора, – сказал он.
– Если мы его догоним, я поставлю это так, чтобы он мог увидеть, – тактично пообещала Гемиола.
Змееформа уже передала Джедао архив, скопированный на носитель данных размером с его ладонь. Она одобряла то, как осторожно Джедао обращался с архивом. То, что это копия, не означало, что она не была ценной.
Она с трепетом сопроводила Джедао за пределы базы Тефос. Лестница почти не изменилась за все прошедшее время. Джедао добавил свои отпечатки к множеству следов в слое пыли на ступеньках. Атмосфера у Тефоса была скудная. Здесь, внизу, защищенные от медленного дождя из микрометеоритов, следы шагов должны были сохраниться надолго. Некоторые из них относились к тому времени, когда гекзарх впервые привел с собой трех сервиторов.
Когда они выбрались из расщелины, две другие луны системы плыли высоко в небе, усыпанном звездами и светящимися вихрями местных туманностей. Поверхность Тефоса, обычно тусклая, голубовато-серая, еще больше обесцветилась в неярком свете. Джедао включил фонарь. Гемиола тоже включила огни на случай, если ему понадобится дополнительная помощь, чтобы увидеть дорогу.
