Я была в 5-м классе. В жюри были Грибов, Книппер-Чехова, Журавлев – ну все такие вот знаменитые актеры, со школой такой. И я читала рассказ, и интересно, что на 3-м туре я запнулась. Я забыла, знаете… Там надо было сказать: «Ваня и Нина в ужасе». Я помнила про ужас, а вот предлог забыла. «Над ужасом», «под ужасом», «перед ужасом», «около ужаса» и… и была вот прямо вся наполнена этим ужасом. И Грибов мне подсказал: «В ужасе». И потом Книппер-Чехова подошла ко мне, погладила меня по голове, поцеловала и сказала: «Надо быть актрисой», – и мне почудилось, думаю: «Господи, это же меня всего один поцелуй отделяет от Антона Павловича».
– А что вас привлекало в мире кино?
– В мире кино? Вы знаете, у нас во ВГИКе показывали… Это было время такое, когда итальянское кино – новая волна – было совершенно роскошным, французы были. И вот у нас для студентов в то время, это 60-е годы, все фильмы, которые попадали в Советский Союз, иностранные, первым делом показывали студентам ВГИКа, но очень рано, в семь утра, чтобы не мешать учебному процессу. Поэтому это был какой-то перешаг из сна, потому что еще спишь в это время, в другой сон – в иллюзорный, но удивительно глубокий. И мы видели «Восемь с половиной», «Сладкую жизнь» и фильмы Антониони. Это, конечно, влекло, этот мир – мир иной. Потом я поняла, что этот иной мир – иллюзия.
– Вы снялись больше чем в сорока фильмах. Какое у вас было амплуа?
– Ну, скорее всего, лирические героини, конечно. И голос у меня был такой высокий, как я считаю, писклявый. На роковую героиню я никак не тянула по своим данным, хотя могла бы, наверное, играть и героинь. В театре я играла героиню – ой, не дай Бог. Я вспоминаю об этом, и часто. Когда я увидела в зеркале другую женщину, это был спектакль «Сегодня праздник», другое лицо, все другое, другие черты, я ужасно испугалась. Образ, который я создала, определенный образ вошел, занял, как бы сказать, свое место определенное. А ведь Господь создал нас… меня совсем другой. Меня это испугало. И мне говорили: «Ну, ты и дура, Ольга! Это же класс, это же вообще…». Нет, думаю… Мне этого не надо, мне этого не надо. Понимаете, здесь может быть опасность потери личности и стирание личности, что, кстати, очень часто и происходит с актерами.
– Почему же все-таки вы разочаровались в мире кино и решили закончить?
– Ну, как вам сказать – разочаровалась? Мне перестало это быть интересным, меня это перестало вдохновлять, меня это перестало вот, ну, как бы сказать… вот перестало быть интересным, несмотря на какие-то… Нет, я не могу сказать, чтобы это было разочарование. Это просто пришло какое-то другое, другое чувство, другое… Я предчувствовала другую жизнь. Ну, были, конечно, какие-то моменты, которые меня немного не то чтобы оскорбляли, но царапали. Какая-нибудь небрежность со стороны… или не очень глубокое понимание режиссера.
