— Как здорово сказали, — замечает Мина. — Как будто и не вы вовсе. Мне показалось, что в вас, сати Тамани, вселилась сама Великая Матерь и говорила вашими устами.
— Ничего подобного, — быстренько возражаю, — Я это я, а все странности спишем на магический сон.
— Как скажете, сати Тамани, — кланяется Мина. — Чем хотите заняться до ужина?
Вспоминаю о подаренных Бэлом тканях. Прошу у Мины нитки и иголки. Служанка удивленно таращится и переспрашивает:
— Зачем вам такие древности, у вас же есть Лингер. Еще ваша прабабка им пользовалась.
Теперь удивляюсь я, но не решаюсь уточнить. Велю принести мне Лингер, хотя понятия не имею что это и с чем едят.
— Вот, давно им никто не пользовался, — сообщает Мина через пяток минут.
Предо мной швейная машинка, удивительно похожая на ту, что осталась у меня дома. Только вот ножной педали нет. Хотя подставка имеется.
— Напомни, как ей пользоваться? — прошу служанку.
Оказывается, Лингер приводится в движение простым взмахом руки. Даже особых усилий прилагать не надо — маги позаботились, чтобы творение работала просто и бесперебойно.
— Ого, а что это вы собираетесь делать? — спрашивает Мина, заметив выкройки.
— Трусы, — многозначительно произношу в ответ. — Надоело, знаешь ли, шастать с голым задом. Подай-ка мне вон те ножницы.
Мина выполняет просьбу и продолжает таращиться на выкройку.
— Таких откровенных панталон нет у самой отъявленной куртизанки, — замечает так, будто пересмотрела все труселя «ночных бабочек» Аланты. — Такие маленькие, и прозрачные… Они же не закрывают, а скорее открывают.
Это она еще не видела мою задумку насчет лифчика. Грудь у Тамани высокая, упругая, цвета свежих сливок. И все же непривычно без бюстгальтера. Пусть у меня не получится пуш-ап (да он Тамани и не нужен), но все лучше, чем ночнушка в пол.
— Куда же вы собираетесь отправиться в таком наряде? — сияет, как начищенная кастрюля, Мина. — Все равно же никто, кроме меня, не увидит. Или в приданое положите?
Стоило представить, что стою в тонком батистовом белье перед Хэлом, и кровь предательски приливает к бархатистым щекам. Юная грудь напрягается, точно чувствуя жадный мужской взгляд.
— Никому я это показывать не собираюсь, — бурчу под нос. — Для себя шью, чтобы чувствовать комфорт и уверенность.
И почему мне представился Хэл? Бэл бы наверняка лучше оценил бельишко. Да и Виллин ничего, это для меня он молод, а для Тамани — в самый раз.
«Куда-то тебя не туда понесло, Тамара Анатольевна, — ругаю себя. — Нам о возвращении думать надо, а не о том, как бы щегольнуть новым телом перед местными красавчиками».
