Конечно же, Сергей любил свою мать. Конечно же, он понимал, как ей трудно было одной вырастить Ленку — Сергей был старше своей сестры на 12 лет. Конечно же, он был ей благодарен и самозабвенно, покаянно жалел ее, когда она вдруг замолкала… Но это бывало так редко! Варвара Никаноровна буквально брызгала вокруг какой-то суетливой, беспорядочной недоброжелательностью. Если бы Сергей имел хоть малейшее представление о темных коридорах женской души, он, без сомнения, с легкостью разглядел бы за этим недоброжелательством ко всем и вся лишь горькую обиду за свою собственную неустроенную бабскую участь. Но увы! Сергей при размышлении о женщинах неизменно впадал в состояние ошеломленного ступора.
Маман меж тем начала разбирать объемистую дерматиновую сумку, продолжая свои воспитательные речи. Из сумки последовательно показались: раскоряченная в пароксизме последних судорог кура по 2-60 за кило, слегка заплесневелый, но оттого еще более желанный батон копченой колбасы «Московская», немного помятая жестянка с черной икрой и полуразмерзшаяся стерлядка, запакованная в многочисленные полиэтиленовые пакеты. Заключительным аккордом ко всей этой красоте был пакет с его любимыми конфетами «Мишка косолапый», которые Сергей с детства называл «Мишка на дереве».
— Вот, набор давали, — ворчливо сообщила маман. — А то я тебя знаю, ни есть не будешь, ни готовить, весь в отца. Отец вот стерлядку подкинул — браконьерили, видать, с собутыльниками, управы на них нет. Уфф… в поезде жара была, глаз не сомкнула, а еще в электричке крысу видела, какая гадость, эти транспортники совсем распоясались, в нашем Горьковском речном порту такого вовек не бывало…
Произнося все это, Варвара Никаноровна споро инспектировала кухню. Вымытые вчера Настей чашки были признаны отвратительно грязными и отправились обратно в мойку.
— А где бабушкины тарелки? Их же шесть было? Почему только три осталось? Неужели разбил? Да что же это такое — я столько для тебя сделала, один этот обмен мне чего стоил — Люське из райисполкома сколько черной икры перетаскала, да еще и сюда сколько коньяку ушло, а ты за тарелками уследить не можешь.
Сергей не имел ни малейшего понятия, о каких бабушкиных тарелках идет речь. Но скорее всего, он их действительно разбил. В душе поднималась обычная в присутствии маман волна раскаяния. Самое обидное — все, что она говорила, было правильно. Родственный обмен с бабушкой Зиной, мамой Варвары Никаноровны, действительно через все инстанции проталкивала маман. Бабушка Зина сломала шейку бедра, когда Сергей учился на третьем курсе. Пришлось срочно забирать бабушку в Горький, под пригляд дочери. Пропажа квартиры в Климовске была тогда более чем реальной, но не для Варвары Никаноровны. Чужого ей было не надо, но своего она упускать не собиралась. Райисполком увертывался от разрешения на родственный обмен сколько мог, выписывая резолюции «о фактической переуступке жилья». Но Варвара Никаноровна, вооружившись дефицитными продуктами из заказов администрации Горьковского речного порта, вновь шла на приступ бастионов исполнительной власти. В конце концов исполнительную власть просто закидали банками с черной икрой и бутылками армянского коньяка. Исполнительная власть сдалась.
