В 6 часов позвонила Настя и вывалила сразу две замечательных новости. Во-первых, Высоцкий никуда не уезжал. Как только что стало известно в их больнице, позавчера в Первую Градскую «Скорая» привезла пациента с острым гнойным аппендицитом, забрав его прямо из вестибюля Таганки перед «Гамлетом», а все знают, что в «Гамлете» играет только Высоцкий и без всяких дублеров. Во-вторых, Александра Владимировна принесла ей адрес Вяльцевых, и если Сергею еще интересно, то…
Тетрадь, призванная хранить в себе действия сотрудников, уполномоченных работать с этиловым спиртом, полетела в ящик стола («почти закончено, завтра с утра отдам Анне Юрьевне»), Сергей уже мчался к выходу. Студентки Лазутина и Клочок остались с носом — их коварные планы получить легкий зачет по органике у уставшего за день преподавателя непредвиденно сорвались.
По дороге (а идти было совсем недалеко — бульварчиком до проспекта, три квартала по проспекту, еще два квартала вглубь и вот он — вяльцевский двор) Сергей выкладывал Насте все: про пропавшую неведомо куда колбу с брейнорином (а уже целая неделя прошла), что, вполне может быть, это Генка стянул, и если он брейнорин вдруг съел, то это полное ЧП — получается испытание на человеке неизвестного биологически активного химического вещества: что один кристаллик делает с крысой, Настя сама видела, а Генка — это не крыса, это живой настоящий мальчик, и если с ним случится что-нибудь ужасное, то Сергей себе никогда не простит, не говоря уже, что дело подсудное, а еще у Генки мог сохраниться остаток брейнорина, и это страшно важно, потому что повторить результат своих самых первых синтезов у Сергея больше не получается из-за того, что перепутались химикаты, и если подтвердится, что у Генки все от брейнорина, то как было бы нужно обследовать его, например, сделать электроэнцефалограмму, но так, чтобы он сам не догадался о важности происшедшего, потому что огласка такого щепетильного вопроса повредила бы работе… и тут они, наконец, пришли, и Настя уже тянула руку к кнопке звонка, болтавшегося на одном шурупе рядышком с обшарпанной исцарапанной дверью, у которой вместо ручки был прибит загнутый гвоздь.
Дверь открыла смутно знакомая Сергею женщина, но сама она Сергея явно не узнавала.
— Здравствуйте, — вежливо вступил Меренков. — Это квартира Вяльцевых? А с Геннадием можно поговорить?
— С Генкой-то? Опять набедокурил? Вы кто будете, из милиции или от школы?
— Успокойтесь, пожалуйста, Антонида… э-э-э, извините, не помню вашего отчества. Мы не из школы и не из милиции. Мы… э-э-э… из института. Да, из института. Нам с вашим сыном очень надо поговорить.
