«Надо побежать поскорее рассказать Насте!» — Эта мысль всплыла сама собой, без всякого спроса. Подавлять ее пришлось усилием воли. Бежать некуда, Насти больше нет. Вот уже пять месяцев как нет. Два года они провели вместе, мечтали о брейнорине, о лекарствах, которые можно будет из него сделать, о вылеченных больных — Настя работала медсестрой в городской больнице. Но как-то само так получилось, что мечтать она со временем стала меньше. Зимой они разругались — Настя предложила, что, может быть, брейнорин пока подождет? Пусть Сергей защитится, получит доцента, они купят кооператив, там будет дополнительная комнатка… И тогда уже с новыми силами браться за брейнорин.
Меренков не понял: как это подождать? Ждать нельзя! Анантападманабх и Джонатан ждать не будут, они придут к финишу первыми! «Пусть придут. Этот Анантапад…» — Настин язычок заблудился в согласных. Она хотела сказать, что конкуренты-иностранцы давно уже имеют семьи, детей, свои дома, машины, а что имеет Сергей? Одну микроскопическую комнату, 105 рублей и драный диван. А доценты получают за 250, и премии у них выше, и отпуска длиннее, и путевки им чаще дают, и продовольственные заказы… Меренков не дослушал. Он наорал на Настю, она заплакала, убежала… И вот теперь ему предстоит в одиночестве переживать и провалы, и озарения.
Неважно! Это все неважно! Важно, что сегодня же вечером он начнет готовить реактивы, завтра сможет выдуть новый сосуд и тогда послезавтра… послезавтра… послезавтра суббота, в институте будет пусто… послезавтра…
Настя открыла глаза и с наслаждением потянулась. Полдвенадцатого. Хорошо-то как! Зинка — соседка по комнате — на выходные уехала в деревню, и Настя смогла всласть отоспаться после суточного дежурства. Дежурство случилось на редкость суматошное: бабки из 12-ой палаты всю ночь донимали разговорами, у Марьяновой из 7-ой открылось кровотечение, Наташка-малолетка опять норовила сбежать… Может, еще поспать?
Нет, надо вставать. Вчерашняя смутная мысль сегодня созрела окончательным решением. От этого-то и было так хорошо. Настя вскочила и распахнула окно. Майский, еще прохладный, но такой весенний ветер наполнил комнату, солнце сияло вовсю, какие-то дети носились по двору.
«… дремлют облакаааааааа! — донеслось из соседнего окна —
А мне опять приснился!
Крокодил зеленый!
Зеле-о-оный-презеле-о-оный,
Как моя тоска!»
Все, никакой больше зеленой тоски! Хватит. Сегодня она пойдет мириться с Сережей. Ну и что, что это он виноват в их ссоре, что это он на нее накричал тогда — Настя прекрасно знала, что он никогда не придет первым. И не из гордости, просто он терпеть не мог выяснения отношений и всякие сантименты. Язык его развязывался только когда он начинал говорить о работе.
