Но увы, действительность опять оказалась далекой от идеалов. Чехов был обычным крохотным городишком: пыльным, сонным, с бетонными раскрошенными тротуарами и беленым зданием почты. Стоит ли добавлять, что на вывеске «Почта» буква «О» была оторвана еще в незапамятные времена, да никто так и не удосужился ее присобачить обратно. До Москвы все-таки был не близкий свет — полтора часа. В театр не поедешь — возвращаться-то как? Последняя электричка уже давно сбежала. Ну, был под боком Подольск, да что толку от этого Подольска? Был в Чехове и непременный Дворец Культуры — кирпичный сарай, крашенный розовым поверх кирпича, с шестью колоннами перед входом. Выглядел он на редкость уныло.
В рабочем общежитии разговаривать было особо не с кем. С кем, в самом деле? С швейками? С рабочими-наладчиками? И о чем? О шпульках и протяжке несущей нити? Справедливости ради, впрочем, следует отметить, что вся эта понаехавшая из окрестных деревень на фабрику публика «москвичку Людку» не жаловала и на разговоры не набивалась. Словом, жизнь в богом забытом Чехове никак не была похожа на жизнь в подмосковных академгородках, о которых Люда мечтала вместе с подружками по институту. Ну, с Нинкой, секретаршей директора фабрики, можно было перекинуться словечком — девка она была веселая и не злая.
Но вот в самый канун Нового Года наметился некий сдвиг в личной жизни. Все та же Нинка (и откуда у нее везде знакомства?) притащила два билета на новогодний вечер в Подольский пищевой институт. Люда поначалу даже и ехать-то не хотела — Подольск, велика важность, да и вроде уже немолода она теперь со студентами-то плясать… Но, однако, поехала с Нинкой. И даже не просто поехала, а постаралась принарядиться. Пусть знают наших! Платье сшила себе — загляденье, из двух оренбургских платков. Видела такое в «Березке», бельгийское, ангора-джерси — 120 чеков, как отдать. А тут — два оренбургских платка по 7-50 — и никто не отличит. Платки надо было, правда, выбирать специальные, которые без особого пуху.
Вечер был неинтересный. Пищевой институт — это все одно что текстильный в смысле полового состава. По углам актового зала застенчиво вяла пышнотелая надежда кондитерской отрасли пищевой индустрии. Несколько пар тяжело переставляли ноги в центре, шелестя по красному навощенному паркету. Люда немного злилась на себя за свои надежды. Ну и дура — вырядилась в ангору-джерси. Для кого? Для будущих поваришек? Выскочила из душного зала, остановилась у широкого низкого подоконника. От окошка тянуло холодом и безнадегой. Новогоднего настроения — как не бывало. «А еще и домой на последний автобус надо успеть», — обиженно подумалось Люде. И так что-то ей себя жалко стало за все эти неосуществленные амбиции, что хоть плачь..
