— Dediscit animus sero, quod didicit diu, — похлопал меня по плечу потомственный маг и алхимик и, увидев мое недоумение, перевел: — Не скоро забывается то, что долго заучивалось. А уж как найти дорогу назад, я заучивал десять лет! И если ты угостишь меня хорошим вином, то я расскажу самую удивительную историю, которую ты только можешь себе представить!
Вина у меня не было. Зато я помнил кое-что по латыни, даром что ли закончил три курса истфака.
— Qui bibit immodice vina, venena bibit, — произнес я, заваривая чай в старом китайском заварнике. В переводе это означало «Кто неумеренно пьет вино, тот пьет яд». Бросил взгляд на Корнелиуса: не обидел ли ненароком? Но нет. Он лишь довольно и слегка снисходительно усмехнулся. После чего парировал известным:
— Quis hominum sine vitiis natus est? (Кто из людей родился без пороков?).
На чем обмен латинскими максимами и прекратился за явным преимуществом более образованного Корнелиуса. Скинув свой тяжелый плащ, он сидел за кухонным столом, в парике и нелепом старинном наряде, пил мелкими глотками горячий чай и, с любопытством прислушиваясь к ощущениям, рассказывал свою историю.
— И у стен есть глаза и уши, но нет ног. Да-да, я знаю, как изменилось это присловье за несколько тысяч лет со времен, когда его впервые произнес Навутепухупер, великий маг Вавилонского царства. Он оставил после себя записи… Неясные и туманные, но я сумел не только найти их и перевести на латынь, но и постичь дух древних знаков. А это, мой милый юноша, большая удача для мага. Из записей Навутепухупера следовало, что есть неизвестная нам жизнь за той гранью, которая разделяет бренное и вечное существование. Жизнь тех, кто застрял между двумя мирами. Обычно это авантюристы вроде меня, но только гораздо слабее. Но немало и тех, кто попал туда случайно.
— Куда «туда»? — не выдержал я.
— В Стены. Да-да, мой юный спаситель, Стены и есть тайный мир, скрытый от наших глаз. Запомни, в любой стене может кто-то жить. И в этой, — Корнелиус невежливо ткнул пальцем в простенок между комнатой и кухней, — и в этой, и в той. Жизнь… нет, существование, конечно же существование!.. тех, кто заперт в Стене, скучно и однообразно. Stare putes, adeo procedunt tempora tarde, как говорил Овидий, время тянется так медленно, что кажется — оно остановилось. Единственное, что хоть немного скрашивает скуку, это наблюдение за нами. За живыми людьми. За их грехами и пороками. О! Каких только событий не наблюдал я, оказавшись По Ту Сторону! Будь я Шахерезадой, мне хватило бы их на несколько тысяч ночей. Но к делу.
