Я зачастил к Марке в гости. Пристрастился к ветхому дивану в заставленной книжными полками гостиной. К сложным фильмам, в которых поначалу ни хрена не понимал. К пианино, на котором Марка бацала Бетховена и Шопена. Стал оставаться на ночь, когда она уходила ишачить в третью смену. Вскакивал с кровати от Жанниных вскриков из соседней комнаты, поил её, придерживая за цыплячий затылок, менял на ней памперсы, подмывал её, подтирал…
— Кем ты себя считаешь, Стас? — спросила однажды Марка. — Если бы тебя спросили «кто ты?», что бы ты ответил?
— Не знаю, — растерялся я. — Ответил бы, что пацан. А кто я, по-твоему?
— Пару месяцев назад сказала бы, что быдляк и убожество. Не обижайся.
Я не обиделся. Хотя те же пару месяцев назад за такие слова, не думая, заехал бы Марке в морду.
— Ну а сейчас? — вместо этого спросил я. — Что бы ты сказала сейчас?
— Сказала бы, что ты свой…
Конкурент пёр на меня. Он был в своём праве и чувствовал себя уверенно. Я мог бы с ним справиться, но, подрань я его в махаловке, и Прыщу предъявят. А тот предъявит мне. Всё по понятиям, как сказал бы мой грёбаный папаша.
В пяти шагах конкурент остановился, набычившись и глядя на меня в упор.
— Плачу отступного, — выпалил я. — Третью долю с куша.
Он расслабился, достал из кармана пачку сигарет, протянул.
— Третью долю и кабак. Меня Игорем зовут.
— Стас, — я взял сигарету. — Годится. Кабак с меня.
Вечером мы с Игорем оттянулись на полную в «Панораме». Он оказался нормальным пацаном. В подпитии хвалился фотографией своей девушки. И было чем: темные волосы до плеч, явно свои, не крашеные, брови вразлёт, серые глаза. Я мог бы поклясться, что видел эту красотку раньше. Попытался вспомнить, где именно, но не сумел.
Около полуночи мы с Игорем распрощались. Я был порядком нажратый, ехать домой не хотелось, и я назвал таксисту Маркин адрес. Она открыла дверь сонная, с полминуты укоризненно смотрела на меня, потом шагнула назад.
— Заходи.
Я провёл ночь в одной с ней постели, мучаясь от желания и пальцем к ней не притронувшись, потому что это было бы неправильно, неестественно и стыдно.
— Пятьсот баксов осталось, — пряча глаза, сказала Марка наутро. — Из Берлинской больницы подтвердили, что ждут. Билеты можно заказать хоть сейчас.
— Ладно, — кивнул я, позвонил Прыщу и подписался на внеочередную ходку. — Бери билет, вечером бабло будет.
— Бросишь нас потом?
Я долго молча смотрел на неё. Потом сказал:
— Дура блять. Дать бы тебе разок по соплям.
