Лавр молча огрел его по виску кулаком. Харузин даже не уследил, как это произошло, столь стремителен был удар. Авдей рухнул, как подкошенный.
— Фу ты, беда, — молвил Лавр. — Не хотел я так, да пришлось. Уложи его, брат, поудобнее. С лавки, боюсь, он свалится, так что придется на полу устраивать.
— А что он?.. — запальчиво произнес Сергей.
— Он-то? — Лавр в задумчивости поглядел на бесчувственного Авдея. — А он прав, вот в чем дело… Почти во всем прав. Он ведь Андрея очень любил.
— Ну, это дело обыкновенное, — сказал Эльвэнильдо. — Слугам так положено…
— Андрей его из татарского плена выкупил, еще давно, — продолжал Лавр. — Это сам Авдей рассказывал. С тех пор они не расставались. В походах, на Москве, повсюду вместе. Авдейка за ним ходил, как за дитем, все искал, чем услужить…
— Ой, как плохо, — пробормотал Эльвэнильдо, рассматривая лежащего без чувств Авдея. — А что, Наташа… она правда его отравила?
— Я не хотела, — всхлипнула Гвэрлум. — Это как-то вышло… странно…
— Авдей видел, как она поднесла боярину питье, — сказал Лавр, по возможности бесстрастно. — И после этого боярина сразу умер. У него ведь пена изо рта шла?
Наташа утвердительно кивнула.
— Ты отравила его, чадо, — утвердительно молвил Лавр. — И Авдей это видел.
— Теперь у меня вопрос, — сказал Харузин. — Как мы поступим? Мы ведь можем Авдея убрать, спрятать оба тела и тем временем смыться.
— Прекрасный план, — пробормотала Гвэрлум. — Для сериала «Бандиты-2: бесчеловечная разборка».
— Доказать, что это было непредумышленное убийство будет очень трудно, — предупредил Харузин.
— А я будто не знаю! — окрысилась Гвэрлум. И заплакала по-настоящему. — Что же теперь делать?
— Авдея трогать не будем, — сказал Лавр. — Не для того Палицкий его вызволял; чтобы свои же русские его убили, да еще так подло. Мы же не разбойники, — и он усмехнулся.
Настоящий отец близнецов, разбойник Опара Кубарь, после одного случая никогда не проливал человеческой крови. И его дети об этом отлично знали. Знали об этом и гости близнецов — Вадим, Сергей и Наташа…
— Бежать? — спросил Эльвэнильдо.
— Бежать нужно только Наташе, — сказал Лавр. — Пусть оденется мальчиком и уходит. Платье рынды сохранилось? Беги куда-нибудь на богомолье. Скажем, на Соловки.
— Отличная идея! — пробормотала Гвэрлум. — Как раз дли преступника.
— В каком смысле? — удивился Лавр. — Соловки — место святое. На Анзере скроешься, заодно и Бога узнаешь, Наташа. Это — дело великое.
— Она в том смысле, — вмешался Харузин, — что в двадцатом веке на Соловецких островах была самая страшная тюрьма в России. И отправляли туда не злодеев, убийц там и воров, а честных людей. И даже, кажется, несколько святых.
