Эльвэнильдо кивнул. Сколько раз он слышал от ролевичек в черном, из «темного блока», историю о бабушке-колдунье, которую в семье никто не любил и которая перед смертью призвала к себе внучку (то есть, ее самое, ролевичку в черном) и взяла за руку. И так, держа за руку, померла в страшных муках. И теперь таковая же участь ожидает и ролевичку…
Гвэрлум, по счастью, подобных историй не рассказывала. Она все-таки умнее. Но некоторые девицы видят в подобном «проклятии» свою неотразимость.
Может быть, кстати, они и правы, потому что охотников «купиться» всегда находится море…
— Мучился колдун перед смертью, — продолжал Лаврентий, — но никак не мог отойти. Ни один человек не соглашался взять на себя его чародейство. И тогда призвал он к себе мальчика, младшего внука. Малец не смог отказаться, а заступиться за него в тот миг оказалось некому. Схватил он в ужасе икону Пресвятой Богородицы и приложил к своей груди, а руку отдал колдуну. Тут и помер колдун, а сила его вошла в мальчика — ударилась об икону и почернела икона, стала как уголь.
И что самое страшное — приросла она к телу, не могли ее снять, как ни старались…
— Ты сам это видел? — недоверчиво переспросил Эльвэнильдо. — Своими глазами?
— Слушай дальше, — отозвался Лавр, не отвечая на вопрос. — Этот мальчик понял, что отныне судьба его совершенно особенная, и ушел спасаться в монастырь. Сорок лет провел он в неустанных трудах, и с годами стала икона на его груди светлеть… А перед смертью просияла она, как золото, и сняли ее с тела. И когда это было сделано, он тотчас отдал Богу душу. И в гробу он лежал как ангел, сияющий и радостный…
— Ты видел? — снова спросил Эльвэнильдо.
— Да, — сказал Лавр. — Я видел, как снимали икону и видел его в гробу. Это случилось совсем недавно…
Оба замолчали, взволнованные удивительной историей. Эльвэнильдо опять показалось, что он находится посреди увлекательнейшей ролевой игры, где происходит то редкое, но столь желанное явление, которое называется полным погружением в предлагаемые обстоятельства.
И вдруг страшный женский крик разорвал тишину.
Харузин побледнел и застыл на месте. Лаврентий медленно закрыл лицо руками.
— Что это? — прошептал Сергей. — Что случилось?
Он вскочил и закричал в голос:
— Гвэрлум! Наташа!
Оба бросились бежать в светелку, где находился боярин.
* * *
Наташа вошла к раненому боярину с питьем, стараясь не идти, а «плыть», точно лебедь по глади вод. Ее не оставляло чувство, что она находится на пороге самого важного события своей жизни. Что она принесла столько жертв ради одного-единственного преимущества: получить возможность брать умирающего человека за руку и уводить его от смерти, уверенно и спокойно.
