— О, мы плывем в Ревель, — сказал Кроуфилд. — Это отнюдь не секрет.
— Понятно… — пробормотал Бражников. — Слушай-ка, Кроуфилд, а как я здесь оказался, ты не помнишь?
— Разумеется, — сказал Кроуфилд и с удовольствием прикусил трубку крепкими желтыми зубами. — Мы с тобой встретились в порту. Помнишь?
— С трудом, — признался Бражников.
— В любом случае, это произошло. И мы с тобой пили пиво. Я тебя угощал.
— Ясно, — сказал Бражников. — У, морда басурманская! Напоил и загреб к себе на борт. До берега-то далеко?
Он подошел к борту и несколько секунд всматривался в туман, щуря глаза до боли.
— До Новгорода довольно далеко, хотя доплыть вполне возможно, — сказал англичанин. — Впрочем, нет моего совета так поступать. Я ведь тебе хочу хорошо заплатить.
— А, — вспомнил вдруг Бражников, — ты говорил. У тебя «пилот» помер. Да? Тебе ведь «пилот» требовался, а никто идти не хотел вместо умершего. Его какая-то хворь забрала. Так?
— Так, — кивнул англичанин. — Случилась беда.
— Угу, угу… Слушай, а куда мы идем?
— В Ревель, — терпеливо сказал Кроуфилд. — Я хочу показать тебе мои карты.
— Нужны мне твои карты… Где солнце?
Бражников поднял голову. Солнца на небе не обнаружил. Только туман и сквозь туман — тучи. Начал накрапывать дождь.
У Кроуфилда имелись астролябия, компас, хорошие карты, купленные за большие деньги в Кадисе. Он ходил по морю давно и имел давних, испытанных и любимых соперников. «Екатерина» обошлась ему в целое состояние. Поначалу Кроуфилд был только совладельцем корабля, однако последний рейс оказался настолько удачным, что англичанину удалось выкупить чужие доли. Теперь «Екатерина», его гордость, принадлежала ему одному.
Это был трехмачтовик длиной в сорок три метра и шириной в тринадцать. Он принадлежал к типу «кравеель», что означало, что обшивка его была набрана не внакрой, как делалось на судах устаревшей конструкции, а вгладь, одна доска вплотную к другой.
Чтобы не ослабить этим прочность корпуса, судостроитель, работавший в Хорне на Зюйдер-Зее, одной из голландских верфей (кстати — по хваленым чертежам, составлявшим предмет особой гордости Кроуфилда!), значительно усилил шпангоуты. Кравеель была стройной и имела отличную оснастку.
Когда «Екатерину» только-только спустили со стапелей, оставался риск потерять корабль прямо в гавани.
Нередки бывали случаи, когда суда шли ко дну, так и не выйдя в море. Мореплаватель в те времена вынужден был целиком и полностью полагаться на судостроителя, ведь квалификационных комиссий не было. Браковщиков приводили к присяге, чтобы они могли честно решать, годны ли корабли к дальнему плаванию; однако браковщиков всегда не хватало. И они тоже совершали ошибки.
