Вначале это не вызывало ничего, кроме раздражения и досады. Но постепенно он смог рассмотреть, что нарушительница его «делового комфорта» выгодно отличается от многих других студенток и аспиранток, заполняющих читальный зал естественного факультета. Прежде всего тем, что сидит всегда одна и не тратит времени на перешептывания с соседями и перелистывание иллюстрированных журналов. Кроме того, в стопке лежащих перед ней книг, как заметил Никита, выделялись корешки с надписями на английском и немецком языках. Не менее интригующим был и подбор литературы, с которой работала незнакомка: помимо известных Никите книг по философии и политэкономии, над которыми обычно сидели студенты, она регулярно просматривала новинки биологии, биохимии, иммунологии. К тому же у нее были огромные, очень умные и очень печальные глаза, удивительно длинная, тонкая, словно просвечивающая шея и крохотная родинка на щеке, которая почему-то и делала ее особенно привлекательной.
Словом, со временем он не только смирился с появлением столь неординарной соседки у «своего» окна, но не мог уже представить, как можно успешно работать, не взглядывая от случая к случаю на узкие острые плечики и аккуратно причесанную головку, низко склонившуюся над книгой или журналом. К концу недели он, вопреки собственным прогнозам, закончил почти все расчеты по перспективным площадям, а главное — почувствовал вдруг, что как-то само собой исчезли все сомнения в успешной защите диссертации, пропал даже страх перед предстоящим обсуждением ее на заседании кафедры, где, как он знал, маститые «зубры» не пожалеют желчи, чтобы опорочить идею, которая давно стала поперек горла ревнителям старых добрых методов нефтепоисковых работ. Нет, он не преисполнился благодушной надеждой, что его оппоненты сменят гнев на милость и откажутся от своих взглядов. Он просто уверовал теперь, что у него хватит сил и напористости, чтобы разбить все их доводы и убедить в своей правоте даже самых упрямых скептиков и ретроградов. Мало того, он только теперь не без удивления заметил, что в распахнутые настежь окна врывается дурманящий аромат цветущей сирени, что на клумбах в парке раскрылись пунцовые чашечки тюльпанов и золотисто-белые венчики нарциссов, что воздух там звенит от безумолчного гомона птиц, а яркая радуга над фонтаном подобна россыпи самоцветов, брошенной на бескрайнюю синь пронизанного солнцем окоема.
И все это светлое, звонкое, волнующее разом ворвалось в его сознание только потому, что рядом с ним всего в двух шагах от него облюбовала себе место совсем незнакомая девушка с печальными глазами.
