— Помоги мне, Эдди! — повторил он свою просьбу и голос его стал при этом ещё глуше.
— Что такое?! — тут же вскрикнул Эдди.
— Да не кричи ты так, — почти прошептал старик, — родителей разбудишь!
— Так вас же убили, — заметил Эдди и удивился.
— Меня давно ещё убивали, — он даже сделал ехидную улыбку на своём, и без того зловещем, лице, — раз пять, или десять, точно не припомню. А сейчас мне нужно быть с тобой откровенным…
— Что вам надо? — шёпотом перебил его Эдди.
— Вопрос сейчас находится не во мне, — перебил его старик, — а в тебе!..
— Что? — не понял он.
— Сейчас объясню, — сказал старик, — но для начала ты должен впустить меня.
— Как это, впустить? — выдавил он из себя каким-то ослабленным голосом.
— Обыкновенно: открыть окно и впустить. — В этой фразе не было ничего пугающего, ничего принуждающего, даже ничего сверх'внушительного, но прозвучала она как заклинание.
Через несколько секунд старик оказался в комнате Эдди.
— Итак, — заговорил старик, — вопрос сейчас состоит в том, чего хочешь ты, а не чего мне надо.
— А теперь поясните мне свой вопрос, — напомнил ему Эдди, — как обещали.
— Пояснить? — переспросил старик и сотворил на своём лукавом лице такую ухмылку, которая преобразила его в самого натурального дьявола. — А ты сначала посмотри на свою подружку.
Произнёс он это так, что Эдди совершенно ничего не оставалось делать, кроме того, чтоб встрепенуться заранее от того ужаса, на который старик намекнул своим видом.
— Посмотри-посмотри, — повторил старик каким-то жутким голосом, — а потом поясню, может быть.
— Что значит, может быть? — возразил Эдди уже сдавленным голосом.
— Если выслушать сможешь, — ответил старик совершенно замогильным голосом, — если состояние позволит.
И Эдди как-то нехотя переводил свой взгляд в ту сторону, где должна находиться его подружка.
— Ну и что? — спросил он после того, как ничего необычного не заметил.
Тинна спала, как и прежде, но одеялом она была накрыта полностью (как покойник).
— А то, — ответил ему старик, — что ты ещё не посмотрел на неё.
— Как это, не посмотрел?!
— Ты взглянул только поверх одеяла, — заметил ему старик, и голос его опять стал каким-то терроризирующим, — откуда ты знаешь, что находится под одеялом?
— А что там ещё может находиться, кроме как… — прервал его взгляд старика, который менял эти взгляды, как хамелеон — цвет кожи, так часто, что уже можно и помереть от скуки, привыкнув к этому однообразию. Но взгляд был совершенно новым, это был предостерегающий взгляд. Однако, в дальнейших словах старика не было совершенно никакого предостережения:
