– Ты пришёл за мной? — осипшим голосом поинтересовался престарелый хирург.
— У меня очень много вопросов накопилось, — признался я. - А спросить не у кого. Поэтому решил проведать тебя и посмотреть, как ты тут от безделья изнываешь. Извини, что без предупреждения – время поджимало. Очень.
– М-мне нужно отойти…
– В туалет? Не советую – там у них грязно, я только что оттуда. Потерпи немного, разговор у нас будет короткий.
Старик помассировал грудь в области сердца, после чего отложил книгу и кофе, схватившись за бокал с коктейлем, как утопающий за соломинку. Сделав несколько глубоких глотков, он ненароком оглянулся по сторонам, но помощи ждать было неоткуда. Представители правопорядка заглядывали сюда вместе с толпой отдыхающих, а сейчас было ещё далеко до их массового наплыва. Солнце только поднялось из-за далёкого морского горизонта, и по пляжу передвигались исключительно спортивные жаворонки, либо недогулявшие с прошлой ночи.
– Хорошо, о чём ты хочешь меня спросить? – оторвался от бокала мой невольный собеседник. – Мне казалось, что в прошлую нашу встречу мы всё прояснили.
– Эльвира, – с трудом произнёс я заветное имя. – Кто она на самом деле?
– В смысле? – настороженно переспросил старик.
– В том самом, – я продемонстрировал ему результаты экспертизы, высветив их прямо на столешнице.
– Так-так, теперь понятно… – сокрушённо констатировал Эдуардыч, бросив мимолётный взгляд на заключение.
Но затем его внимание привлекли прочие профессиональные детали, заставив выцветшие глаза испуганно округлиться.
– Что с ней?!
– Не уследил, – со вздохом признался я. – В критическом состоянии она была помещена в криостаз. Другого пути на тот момент не было – слишком обширные повреждения.
– Детали! – резко прокаркал семейный доктор.
Я беспрекословно выполнил его требования, выведя на стол прочие документы. Старик несколько минут тщательно изучал каждую букву и снимок, после чего с укором выдал:
– Ты её угробил, нелюдь!
– Не буду спорить, но всё ещё ведь можно исправить, так?
– Если она со всем прочим унаследовала твою патологическую везучесть, – покачал он седовласой головой, продолжая копаться в малопонятных графиках и снимках.
– А вот с этого момента, прошу, поподробнее…
– Ты и так, практически, всё уже знаешь, – пенсионер снова крепко приложился к бокалу. – Биологически – она твоя дочь. Я не стал это раскрывать, не зная твоей реакции… У неё же была запись, которая должна была открыться в день её совершеннолетия. Но увы, она до него не дожила.
