После чего в нашем французском доме вдруг раздаётся звонок. Человек по имени Магомед, из соседней республики Ингушетии, помогавший Анн в организации её поездок, позвонил из единственной будки при русском штабе, которой позволялось пользоваться гражданскому населению, и объяснил, что Анн исчезла. Никто не знает, где она.
Я немедленно обратился к нашему послу в России. Он предложил: “Приезжайте, мы вместе поедем туда”. Я начал собираться, но чуть позже он перезвонил и сказал: “Есть возможность освободить её с помощью влиятельного олигарха, Березовского. Он обещает позвонить русскому главнокомандующему”. Я знал имя Березовского, естественно, но не больше. И ответил: конечно. Ну, эффект был. Во всяком случае, машина опять приехала в то село, где Анн скрывалась без документов, и ультимативно предложила отправиться в главный штаб, где уже ждала группа иностранных журналистов, которых предупредили, что будет сенсация. Так окончилась эта авантюра, которую мы, родители, переживали в каком-то невероятном стрессе. Впоследствии Анн была в Чечне ещё много раз.
Конечно, сейчас республика полностью изменилась. Там, где были руины, всё блестит роскошью и золотом. Но что происходит внутри семей, за закрытыми дверями? Я не знаю.
После Чечни у Анн была Средняя Азия. Потом Афганистан. Ирак. После Ирака – Франция. Анн всюду собирала материал одним и тем же образом: живя не в гостиницах, а в семьях. Когда речь зашла о поездке по Франции, я ей сказал:
– Ну, Анн, это невозможно. И в Ираке, и в Афганистане, и в Чечне ещё существует гостеприимство в античном смысле этого слова. Кто бы ни постучал – гость, чужой, – открывай дверь. А мы во Франции об этом давно забыли, и каждый запирает свою дверь на множество засовов.
Но, вопреки моим опасениям, ей удалось проехать через всю страну, пожить в семьях – и написать очень интересную книгу, вышедшую между первым и вторым туром последних президентских выборов во Франции. Когда шансы Макрона были ещё не так очевидны, а поражение Марин Ле Пен не так гарантировано. В название книги вынесен вопрос, который задавал тогда себе каждый француз: “В какой стране мы живём?”. В стране, где победит Марин Ле Пен или президентом окажется молодой политик Макрон, сломавший все стереотипы?
Кстати, Макрон какое-то время работал с философом Полем Рикёром в редакции католического ежемесячника “Эспри”. Конечно, Макрон не писатель. И я не думаю, что он захотел бы писать романы, но зато он интересуется философией, чувствуется, что он хорошо знает работы Рикёра. И любой наш политический деятель в какой-то момент хочет написать книгу, потому что аура писателя почтенна, а венец президента недостаточен. Помпиду был профессиональным университетским человеком, Ширак увлекался словесностью в целом и русской поэзией в частности.
