Андрея Амальрика до его появления на Западе я знал исключительно по книгам, прежде всего по пророческому эссе “Просуществует ли Советский Союз до 1984 года”. В 1976-м его поставили перед однозначным выбором. Он мне рассказывал, как полковник КГБ ему прямым текстом предложил:
– Ну, Амальрик, с вами совершенно невозможно. Выбирайте – путешествие на Запад или путешествие на Восток.
То есть либо эмиграция, либо третья отправка в Сибирь; в первом заключении он побывал в 1960-е, во втором – в 1970-е. Он предпочёл эмигрировать, и я его пригласил в Женеву, рассказ о которой ещё впереди. Он находился на вершине славы, все хотели его слушать; большая аудитория была заполнена до отказа. После чего мы поехали ко мне в Эзри, и он, впервые увидев Савойские Альпы, вдруг сказал: “Мне здесь нравится. Я тут построю или куплю дом”. Так и сделал. Купил дом на расстоянии пятнадцати – двадцати километров, на французской стороне, недалеко от той самой деревни Эзри, в которой я живу по сей день.
И как раз с появлением Амальрика связана моя единственная встреча с Набоковым.
Разумеется, все знали, что в Монтрё-Палас живёт самый известный в мире русский писатель Владимир Набоков. Знали также, что подобраться к нему нелегко, поскольку он не любит посетителей. Ну, и не пытались.
Не таков был Андрей. Он мне заявил непреклонно:
– Я хочу видеть Набокова.
Зная, что с Амальриком не поспоришь, я неохотно ответил:
– Хорошо. Я позвоню.
Делать нечего, раз обещал – надо выполнять. Я без труда узнал набоковский телефон: Марк Слоним, с которым мы постоянно общались, был родственником Веры Евсеевны Набоковой.
Набрал.
– Владимир Владимирович, здравствуйте, вам звонит такой профессор Нива.
– А я вас знаю, не надо мне объяснять.
– К нам приехал известный диссидент Андрей Амальрик и хочет с вами повидаться.
– Ну, что же. А он с женой?
Всё знал.
– Да, он с женой. Её зовут Гюзель.
– Знаю. Хорошо. Я вас жду втроём.
Назначил день, час.
Мы приехали заранее, входим в Монтрё-Палас и ждём в просторном холле, где стоят знаменитые огромные кожаные кресла.
И Набоков появляется в пижаме цвета бордо. Его сопровождает жена Вера. Они подходят, и Набоков говорит:
– Не правда ли, здесь очень уютно?
Особенно уютно, правду скажем, не было. Но таковы были его первые слова.
Андрей его вдруг спрашивает:
– Владимир Владимирович, вы читали мои пьесы?
Я с тем же успехом мог бы поинтересоваться: “Владимир Владимирович, вы читали мою последнюю статью об Андрее Белом?” Амальрик не сознавал, насколько это было наивно. Ответ Набокова был как удар кинжалом.
