— А говорили, что не можете помочь, — с легкой издевкой сказал Их Светлость.
— Виноват. Жду ваших указаний.
— Пока никаких указаний не будет. Ждите. Программа, заложенная в вас, должна сработать, если мне не изменяет память, еще нескоро. Так что следите за здоровьем. Забудьте, что я интересовался архивом. Я спрашивал только о своем попутчике. Всего хорошего.
Их Светлость вновь надавил на камень в перстне. Опять раздался еле слышный звук, и Александр Кунтуэский выпрямился, изумленно всматриваясь в лицо непрошенного гостя.
— Никто сюда не приходил уже много дней, — сказал он, озадаченно оглядываясь.
— Жаль. Значит, зря я дал крюк в вашу сторону. До свидания, милорд.
— До свидания, граф.
Александр Кунтуэский долго смотрел вслед. Затем повернулся и по-стариковски, почти не поднимая ступней, направился обратно в дом.
Провидение, движущее Ником Улиным, в очередной раз подарило ему невероятную удачу: Шоанар, Главный императорский советник, обещал ходатайствовать о включении его в исследовательский состав экспедиции к Шару.
До встречи с советником он почти месяц пробыл на Ремите. В последние годы ему редко выпадала возможность отдохнуть от бешеного квартарского ритма жизни. А здесь у него фактически не было никаких обязательств. Разве что — как дань традиции обмена знаниями между человеческими общинами, разделенными межзвездными расстояниями, — несколько лекций по антропологии аспирантам университетов Мифополя и Шера. Все остальное время он оказался предоставленным самому себе.
Ремита цвела и притягивала, как девица на выданье. Мгновенно перемещаясь с помощью кабинок нуль-транспортировки, плотной сетью опутавших всю планету, Ник Улин вволю налюбовался горными пейзажами Конды и ее подвесными дорогами, ловил свое изображение в бесчисленных хрустальных колоннах Шера, окунался в болотное марево Сольдерио и в негу Беззаботных островов, терял чувство реальности в парках Коколь-Вуха, углублялся в обманчивую хрупкость вечной сельвы. После объединения с меритской общиной ремитцы получили в свое распоряжение неограниченные ресурсы и, как малые дети, принялись воплощать в жизнь самые смелые фантазии. Всюду возникали причудливые постройки, парящие в облаках замки и плавающие в океанских глубинах города. Повсеместно, всевозможные — от малых в бытовых закутках до циклопических, высеченных из цельных скал, венчающих горные кряжи, — изображения Олмира Удерживателя, императора.
