— Не покидай! Вернись! Тебя мы любим! Не оставляй одних! Мы все простим!
Кричала протяжно, грустным голосом. Остальные смеялись: знали, что Валентин не услышит. Далеко убежал.
— Ну, — заключила Инна, — вот истинный представитель своего о-о-чень сильного пола… Даже сыну дал клятву… Чтобы уж никаких соблазнов!.. О-очень мужской поступок: заманил в лес и бросил. Все-о-о правильно…
Вера с удовольствием вслушивалась в ее речь, в простодушное лукавство этих протяжных «о-о-о». Она не ошиблась, что позвала в поход через перевал этих девушек, вчера еще ей незнакомых. Она выбрала их из всей пансионатской публики: понравились их лица, скорее, то, общее для обеих, выражение ровной и словно бы сдержанной доброжелательности, с каким они смотрели на окружающее и окружающих. Нравилось Вере и то, что держались они особняком: не вступали ни в какие компании, не болтали часами на пляже. Приходили, только чтобы искупаться. Не загорали. Как и она сама. С ними многие заговаривали, особенно мужчины. Предлагали сфотографироваться на память, поехать на экскурсию, пойти в ресторан. Они отвечали спокойно-дружелюбно, умея не обидеть отказом, и шли своей дорогой — маленький неприступный гарнизон.
Казалось, они и друг с другом разговаривали мало. По крайней мере, на людях. Они несли с собой тишину. Тишину равновесия, умиротворенности, ясности. Будто в другом, не нашем времени живут, думала Вера, наблюдая их. Свое время она ощущала как поток мелких колючих песчинок, их суетливое мельтешение вызывало в ней постоянное беспокойство, казалось, оно раздражает кожу.
Вера досадовала, когда, приходя в столовую, понимала по столу подруг, что они уже поели и она не увидит, как они подойдут, улыбнутся приветливо своим соседям — моложавой бабушке с внуком-подростком лет четырнадцати. Мальчик всегда так улыбался им навстречу… Наверняка влюбился, думала Вера. Причем сразу в обеих. Так и сияет. Да и невозможно не влюбиться, сидя вот так, как он, напротив них, наблюдая, как склоняются над тарелками одна белокурая, другая темная головки, как удивительно деликатно они едят: будто только вдыхают пищу, оставаясь прекрасно духовными и за этим физиологическим занятием пережевывания и глотания.
Если б все так ели, можно и официанткой работать, думала Вера, которую всегда страшно угнетало зрелище одновременно жующих людей в столовой. Как это официантки выдерживают? Все время! Каждый день!
Вере становилось покойнее от одного созерцания подруг. Словно выплывала из бурунов в тихие воды.
