Как и в той, самой первой, Адам и Ева уже были мужем и женой, но как и те, первые, пока еще не знали, что это такое. И дело было вовсе не в том, что Ева жила вместе с бабушкой, в одной с ней комнате, а Адам в студенческом общежитии. Хотя кто знает, как бы все сложилось при несколько иных условиях, известно же: чуть только измени условия — и герои начинают себя вести совсем и совсем иначе!
Но все же дело было не в бабушке, не в общежитии и даже не в Адаме, а, как водится, в самой Еве…
Однако лучше рассказать, как все случилось.
Так вот… Однажды сидят Адам с Евой за столом и готовятся к экзаменам по философии. Читают великолепную — остроумнейшую, изящнейшую и насмешливейшую — книгу: критические заметки об одной реакционной философии. Они читают вслух по очереди, то Адам, то Ева. По ходу дела восхищаются остроумием автора, стройностью его логики, неотразимостью доказательств и немного собой — тем, что им все понятно, а раньше они слышали, будто книга невозможно сложна.
Но все было понятно им до поры, пока Адаму не пришло в голову взять тихонечко руку Евы, праздно лежащую на столе рядом с книгой. Шла очередь Евиного чтения, вот Адам и отвлекся. Он взял и накрыл осторожно тихо лежащую руку Евы своей. И подождал немного. Рука не ускользнула. И даже напротив: слегка дрогнули пальцы, будто поздоровались, будто сказали: привет! И Адам забрал эту руку со стола, и опустились обе руки, одна в одной, вниз, на колено к нему. Отпустила Ева свою правую руку погостить в теплой и бережной Адамовой руке. А страницы книги она теперь перелистывала левой, это было не очень сподручно, но возможно. Чтение продолжалось. Только вначале дрогнул голос Евы. А может, и совсем изменился. Но ведь они больше не слышали ее голоса. И смысла длинных, сложных и прекрасных фраз, конечно, тоже больше не понимали. Поэтому можно считать настоящим чудом, что обоим удалось сдать философию на отлично. И за ответ именно по этой книге особенно похвалил Еву преподаватель. Значит, что-то во всем этом было… такое… как бы даже сверхъестественное, если так позволительно назвать те вполне материальные силы и законы человеческой психики, которые просто пока еще не познаны нами.
Итак, Ева продолжала читать, не слыша своего голоса и ничего не понимая из прочитанного. Но нельзя было прерывать чтения, чтобы не помешать рукам исследовать друг друга. Это было так важно и так страшно, что нельзя было даже вида подать, будто кто-то что-то заметил, будто что-то происходит. Ибо все, что было Адамом, и все, что было Евой, переселилось в кончики пальцев их рук — правой Евы и левой Адама, упавших на его колено. Пальцы сплетались и расплетались осторожно, медленно, чутко, они боялись пролить, стряхнуть и малую каплю сладостного меда, что закипал и переливался в каждом невидимом нервном волоконце, в каждом тончайшем капилляре кожи, мышц и, кажется, самих костей их рук.
