, а
что и
как…
И действительно… Читаем дальше:
«И вот сегодня, спустя целую вечность с тех пор — пять лет прошло! — мы ждем Геньку в гости. Он ехал домой на каникулы из Одессы, морского волшебного города, где учился в мореходном училище, «мореходке», как он писал в письмах.
За ним на станцию послали лошадь, и я поджидала его у окна (наша квартира на втором этаже), а пока читала книжку. Зачиталась, забыла, что жду Геньку. И вдруг слышу заполошный крик гусей, как сигнал тревоги: «Ка! Га! Ка-га!!» — клацанье холодного оружия. А его перебивает глухой стук телеги по древесным корням… Выглянула я из окна вниз на гусиный крик и тележный стук и — увидела Геньку. После долгого, после детства, перерыва. Он сидел на телеге, свесив ноги в матросских клешах, и смотрел вверх, на мое окно. Бронзово загорелое лицо запрокинуто, и — ослепительная улыбка, добрая, широкая: белые ровнехонькие зубы так и сверкают. Тень листвы тополевых веток, качаемых ветерком, скользит по этой улыбке, по синей блузе, вспыхивают белые полоски гюйса (потом узнала: так называется матросский воротник). Что тут случилось со мной? Враз как удар. Сердце оборвалось. Потом заметалось. Наверное, от этого метания я не могла пошевелиться какое-то время. Сидела и смотрела вниз. Тогда Генька закричал: «Э-ге-гей!» — и замахал рукой. Я очнулась и бросилась бежать. И уже на лестнице с разбегу, с разлету попала в его объятия, ткнувшись лицом в его горячую, твердую и в то же самое время шелковисто-нежную шею. На короткое время меня не стало на свете. А потом, вернувшись на этот свет, я обеими руками оттолкнулась от Геньки и стремглав кинулась вверх по лестнице, а он за мной, крича: «Куда?! Я еще тебя не поцеловал как следует!» Да какое там «как следует»! Остаться бы живой…
…Наверное, я любила его раньше. Всегда. Давно. В детстве…»
Да… Века проходят. Меняются эпохи и государства, их законы, их границы… Неизменными остаются только законы человеческого сердца. Именно по этой причине мы и сегодня плачем над старыми историями любви.
И я надеюсь, что и героини моих рассказов и повести будут близки вам, моим читательницам и читателям, хоть иные события, о которых здесь повествуется, происходили и не сегодня. Однако все равно: на памяти еще живущего среди нас поколения.
Автор
